Боевой конь - Майкл Морпурго

И вот однажды в начале весны, холодной ночью, когда мы спали, покрытые белым инеем, к нам вдруг пришли солдаты. Было ещё совсем рано. Всю ночь на передовой не смолкали орудия. В лагере царило непривычное оживление. Это явно не было похоже на обычные учения. Солдаты подошли к нам в полной экипировке – в ремнях, с сумками для противогазов, винтовками и саблями. На нас надели сёдла, сели верхом и тихо вывели из лагеря на дорогу. Бойцы обсуждали предстоящую битву, многие пели. Горечь и раздражение, накопившиеся за зиму, которую солдаты вынуждены были провести в лагере, как будто испарились. Мой рядовой Уоррен пел вместе с остальными. В серых предрассветных сумерках эскадрон добрался до полка, расположившегося в полуразрушенной деревне, в которой остались только кошки. Там мы простояли около часа, дожидаясь бледного весеннего рассвета. Неподалёку по-прежнему били орудия, и земля сотрясалась у нас под копытами. Наконец мы отправились дальше. Прошли мимо полевых госпиталей и лёгкой артиллерии, перебрались через окопы огневой поддержки и наконец впервые оказались на поле боя. Здесь царило полное опустошение. Кругом одни развалины, земля изрыта, и на ней – ни одной травинки. Бойцы умолкли, и мы пошли дальше в зловещей тишине. Вскоре впереди показались основные траншеи, в которых сидели пехотинцы, сжимая в руках винтовки со штыками. Копыта гулко застучали по настилам, перекинутым через траншеи, и некоторые бойцы поприветствовали нас. Вскоре мы оказались на нейтральной полосе, там, где повсюду были следы от снарядов и колючая проволока. Внезапно орудия позади нас замолчали. Мы выбрались за колючую проволоку. Эскадрон выстроился в широкий, неровный эшелон, запел горн. Я ощутил, как в бока мои вонзились шпоры, и мы с Топторном перешли на рысь.

– Вперёд, Джоуи! – воскликнул рядовой Уоррен, выхватывая саблю из ножен. – Только вперёд!

Несколько мгновений мы трусили по нейтральной полосе так же, как на учениях. В зловещей тишине слышалось только позвякивание упряжи и всхрапывание лошадей. Мы шли, обходя воронки и в то же время стараясь не нарушать строй. Впереди, на вершине пологого холма, чернели остатки выжженного войной леса, а ниже, от края до края, сколько хватало глаз, растянулась спираль ржавой колючей проволоки.

– Проволока, – процедил сквозь зубы рядовой Уоррен. – Бог ты мой, Джоуи, они же обещали, что артиллерия снесёт проволоку!

Мы перешли на галоп, но врага по-прежнему не было видно. Кавалеристы выставили сабли и кричали, как будто пытаясь напугать невидимого неприятеля. Я рванул вперёд, чтобы не отстать от Топторна, и здесь упали первые снаряды и застрочил пулемёт. Послышались крики, тут и там солдаты падали на землю, лошади вставали на дыбы и кричали от боли и ужаса. Земля взрывалась справа и слева, отбрасывая людей и коней. Снаряды выли и ревели над головой, и каждый взрыв казался страшнее целого землетрясения. Но никто не повернул назад. Эскадрон шёл вперёд – к колючей проволоке на вершине холма, и я шёл со всеми.

Рядовой Уоррен больно сжал мне бока, я споткнулся, почувствовал, что он потерял стремя, притормозил, подождал, пока он его поймает. Топторн был впереди. Он мчался, высоко подняв голову, и его хвост развевался на ветру. Я собрался с силами и решил во что бы то ни стало его догнать. Рядовой Уоррен молился вслух, но молитва быстро сменилась проклятиями, как только он понял, что творится. Колючей проволоки достигли немногие, в том числе мы с Топторном. В самом деле артиллерии удалось пробить в заграждении несколько дыр, и некоторые из лошадей смогли пробраться за проволоку и достичь вражеских окопов. Но в них никого не было. Стреляли теперь из-за деревьев выше по склону. Поэтому мы перестроились, пошли вперёд и наткнулись на ещё один ряд колючей проволоки. Кое-кто из лошадей запутался в ней, не успев сообразить, в чём дело. Люди пытались их высвободить. Один из рядовых слез с коня, достал винтовку и пристрелил его из жалости, а потом сам упал замертво на проволоку. Я сразу понял, что здесь брешей не будет, и выход только один – прыгать. Я увидел, что Топторн нашёл место, где заграждение было пониже, и перескочил через него. Я последовал его примеру, и мы наконец увидели врага. Из траншей, из-за деревьев – отовсюду они бежали на поле битвы, не обращая на нас внимания. Группа солдат окружила нас и наставила на нас винтовки.

Грохот снарядов и треск пулемётов вдруг стих. Я огляделся и понял, что мы с Топторном остались одни. Позади лошади без всадников бежали назад к нашим окопам, а поле было усеяно убитыми и ранеными. Вот и всё, что осталось от нашего эскадрона.

– Бросайте саблю, рядовой, – приказал капитан Стюарт и сам нагнулся и опустил саблю на землю. – Достаточно крови. Довольно людей и лошадей полегло ни за что. – Он подъехал к нам. – Я вам говорил как-то, что у нас с вами лучшие кони в полку, во всей армии, и сегодня они это доказали. Заметьте, на них ни царапинки.

Капитан спустился на землю. Немецкие солдаты подошли ближе, и рядовой Уоррен слез с меня. Они держали наши поводья, а немцы окружили нас плотным кольцом. Я поглядел на поле боя. Немногие лошади ещё бились в колючей проволоке, но одну за другой их убивали немецкие солдаты. Первая линия окопов осталась за ними, и это были последние выстрелы минувшей битвы.

– Какая трагедия, – сказал капитан. – Чудовищная трагедия. Может быть, теперь они поймут, что нельзя посылать кавалерию на колючую проволоку и пулемёты. Может, теперь они сделают выводы.

Немецкие солдаты смотрели на нас с опаской и ближе подходить не решались. Казалось, они не знают, что с нами делать.

– Что будет с нашими конями? – спросил рядовой Уоррен. – Что будет с Джоуи и Топторном?

– А как вы думаете, рядовой? – спросил капитан Стюарт. – Они теперь пленные, такие же, как мы с вами.

Немцы молча повели нас вниз, в долину. Здесь была зелёная трава. Этой земли война ещё не коснулась. Пока мы шли, рядовой Уоррен обнимал меня за шею, и я понял, что он со мной прощается.

– У нас с тобой теперь разные дороги, Джоуи, – прошептал он. – Как бы я хотел остаться с тобой, но это невозможно. Я никогда не забуду тебя, честное слово.

– Не переживайте, рядовой, – сказал ему капитан. – Немцы любят лошадей не меньше, чем мы. Так что за них можно не волноваться. К тому же Топторн присмотрит за вашим Джоуи, в этом я абсолютно уверен.

Мы спустились с холма и у дороги остановились. Здесь нам суждено было расстаться. Капитана Стюарта и рядового Уоррена повели к кучке полуразрушенных строений. Наверно, прежде это была деревня. А мы с Топторном должны были отправиться дальше через поле. Долго прощаться не пришлось. Они коротко погладили нас в последний раз, а затем капитан Стюарт обхватил Уоррена за плечи, и они ушли.

Два солдата, взволнованные и обеспокоенные, повели нас по сельской дороге. Мы прошли несколько миль через поля и сады, пересекли по мосту речку и наконец добрались до полевого госпиталя, где нас и привязали. Вокруг тут же собрались раненые, принялись нас гладить, похлопывать. Я только нетерпеливо махал хвостом. Мне хотелось пить и есть, и ещё я злился, что меня разлучили с рядовым Уорреном.