В атмосфере любви - Карен Темплтон-Берджер

Еще бы. Нельзя сказать, что Гвин ревновала или завидовала привязанности деда к Алеку, но именно он добросовестно исполнял роль внука, чего не делала Гвин. Нана и Поппи относились к нему как к родному, а после смерти отца Алека — это случилось, когда мальчику было шестнадцать, — стали его официальными опекунами, поскольку его мать умерла еще раньше. Невозмутимый Алек мог ладить с дедом. А Гвин не могла. Они с Поппи были слишком похожи, как две стороны одной монеты, и ни один, ни другая не хотел отказаться от того, во что верили, неважно, правильно это или нет. Проблема в том, что каждая из сторон одной монеты не может увидеть другую.

— Значит, так… — отвлек ее от размышлений голос деда. — Как я понял, после праздников ты уезжаешь обратно?

По счастью, он не уточнил, после каких праздников.

— Планирую, — сказала она, направляясь к двери.

В прежние времена Гвин бы ушла молча. Нет, на самом деле в прежние времена она бы вылетела из комнаты, хлопнув дверью. Но что-то изменилось, и она чувствовала себя вынужденной что-то делать.

— В какое время вы теперь ужинаете?

Старик приподнял брови.

— Мэгги обычно приносит мне ужин сюда примерно в шесть часов.

— Понятно. — Это никуда не годится, подумала Гвин. — Мэгги говорила что-то насчет двух сестер, которые живут здесь?

— Да, сестры Ньюман, близнецы. А почему ты спрашиваешь?

— Они ужинают в столовой?

Их маленькая гостиница отличалась от других тем, что обеды и ужины подавали в комнате, которая была устроена наподобие большой семейной столовой, с одним общим столом.

— Когда есть другие гости, да. А когда нет, как сейчас, Мэгги накрывает им в комнате для завтраков. — Старик сердито насупился, так что глаза почти спрятались под бровями. — Почему ты спрашиваешь?

— Предлагаю тебе переодеться к ужину, Поппи. И побриться. Ты же не хочешь, чтобы сестры Ньюман увидели тебя в этом старом халате?

— Ну уж нет, мисс. Я не собираюсь есть на публике.

— В таком случае останешься без ужина, потому что Мэгги не принесет его сюда.

Она вышла и закрыла за собой дверь, успев услышать посылаемые ей вслед проклятия.

— Мэгги! Мэгги!

— О Боже…

Бормоча что-то себе под нос, Мэгги вытерла руки посудным полотенцем, бросила его на стол и торопливо направилась в гостиную к Ангусу.

— Ну что? — сердито спросила она, уперев руки в бока.

Будто она не знала что. Гвин сказала ей об ультиматуме, который выдвинула Поппи: либо он будет ужинать вместе со всеми, либо умрет с голоду. Мэгги и сама не имела ничего против того, чтобы уморить голодом сварливого старикана. После того как Ангус сломал лодыжку, он стал просто невыносим, и терпение Мэгги иссякло еще две недели назад. Впрочем, потребовался приезд Гвин, чтобы Мэгги поняла, как ей все это надоело. И в самом деле, если Ангус не нуждается в особом уходе, почему она должна за ним ухаживать?

— Что случилось такого серьезного, что вы не можете подождать пять минут?

Ангус поерзал в кресле, морщась для пущего эффекта. От внимания Мэгги не ускользнул тот взгляд, который он украдкой бросил в ее сторону, явно проверяя, удалось ли ему вызвать сочувствие. Поскольку никаких признаков сочувствия не было, он сказал:

— Просто я хотел сказать вам, чего я хочу на ужин, вот и все.

— Вы получите ирландское рагу с черным хлебом, как и все остальные.

Он снова поерзал и пригладил усы.

— Меня это устраивает…

Мэгги скрестила руки перед собой, готовая к бою.

— И ужинать вы будете в столовой, вместе с остальными.

Седые брови взметнулись на лоб, как пара испуганных кошек. Затем опустились.

— Послушайте, Мэгги…

— Гвин абсолютно права, — заявила та, не сдавая позиций ни на дюйм. — Вы позволяете себе распускаться только из-за того, что сломали лодыжку. Я не понимаю, почему так долго терпела все это. И почему была настолько слепа, что не замечала, как вы стали выглядеть. Так что приводите себя в порядок и приходите ужинать в столовую, как все порядочные люди. Хотя я понимаю, что вам это будет нелегко.

— Но, Мэгги, послушайте… — снова начал он.

— Никаких возражений, Ангус Робертс. Я уверена, что ваша внучка в день своего приезда не захочет ужинать тут с вами, в этой затхлой комнате с этим старым телевизором, в который вы все время коситесь. — Мэгги прищурила глаза и продолжила: — А поскольку вы не на смертном одре, как бы вы ни старались заставить остальных поверить в это, то будьте любезны выйти к общему столу.

Старик хмыкнул и вынул изо рта потухшую трубку.

— Я думаю, моей внучке все равно, будем ли мы с ней ужинать вместе.

Мэгги подошла вплотную и выхватила из его руки трубку.

— Тогда почему именно она настаивает, чтобы вы пришли в столовую?

— Отдайте трубку, Мэгги!

Он сердито потянулся вперед, но Мэгги подняла трубку повыше. Старик с ворчанием откинулся на спинку кресла и поднял глаза к потолку.

— Господи, если Тебя не затруднит, скажи: за какие грехи Ты наслал на меня эту женщину?

— Потому что других желающих не нашлось, — съязвила Мэгги и направилась в его спальню.

— Эй! — закричал ей вслед Ангус. — Что вы делаете? Кто вам позволил входить туда?

Мэгги оставила его вопль без внимания. Она действительно почти не заходила в эту комнату после смерти Эйлин, но до того она бывала там часто. Особенно во время тех последних трудных месяцев. При Эйлин это была прелестная комната, оклеенная зеленоватыми обоями с рисунком из нежных роз и лент. Окно обрамляли темно-розовые атласные портьеры и гардины из ирландского тюля. В центре просторной спальни стояла старинная кровать кленового дерева, которую Мэгги с Алеком пришлось перенести наверх вместе с туалетным столиком и пуфом к нему. Ангус заставил Алека содрать со стен старые обои и выкрасить все белой краской, а занавески заменил на деревянные решетчатые ставни. От первоначального мебельного гарнитура остался только комод и одна тумбочка. Там, где когда-то царствовала широкая кровать, теперь стояла односпальная — пружинный матрац на примитивной деревянной раме.

Монашеская келья, и та выглядит более привлекательно, подумала Мэгги.

В комнате стоял затхлый запах сырости и табака. Мэгги сморщила нос. Желание распахнуть настежь окно, невзирая на снег, было почти непреодолимым. Но она сумела сосредоточиться на своей цели, притворяясь, что не слышит беспомощного ворчания, доносящегося из соседней комнаты. Порывшись в комоде, она отыскала чистое белье и носки, затем извлекла из шкафа чистую джинсовую рубашку и хлопчатобумажные брюки защитного цвета со специально распоротой снизу штаниной, чтобы не мешал гипс. Бросив все это на кровать, она вернулась в гостиную.