sВОбоДА - Юрий Козлов

Вергильеву вспомнилась дурацкая присказка: «Лучше быть молодым и здоровым генералом, чем старым и больным солдатом». По жизни Вергильев как раз и был старым больным (пока, впрочем, еще относительно здоровым, но это дело времени) солдатом при молодом, здоровом, хотя и не без странностей, генерале.

«С вершины перевернутой пирамиды добровольно никто не уходит, — заметил Вергильев, мучительно мечтавший о глотке виски. — Нельзя убивать медведя только за то, что он не хочет отказаться от своих привилегий, уплыть на льдине в… монастырь, постричься в монахи, отказаться от… спиртного».

Почему-то ему казалось, что если бы на медведя охотился не шеф, а какой-нибудь другой дядя с вершины неправильной пирамиды, с виски бы не было проблем.

«Уже не имеет значения, добровольно они уйдут, будут драться до последней капли нашей крови, или, вообще, сделают вид, что никакой пирамиды не существует. По любому все закончится плохо, — зевнул шеф. Вергильев понял, что дискуссию пора заканчивать. — Для них и для… нас, — добавил шеф. — Ты застал СССР, ты помнишь, до чего довели страну эти старцы. Вцепились во власть… А эти — в деньги. Но деньги, когда их слишком много, начинают заживо разлагаться, как… эти самые старцы. Поэтому»… — смолк на полуслове, то ли внезапно заснув, то ли утратив интерес к разговору.

«Выходим на точку, — разбудил их через несколько часов Слава. — Идем только с карабинами, вещи остаются в палатке».

«Вперед ребята, я постерегу вещи, — сказал Вергильев. — А то… ходят тут всякие»…

«Ну да, понаехали», — с интересом посмотрел на него Слава.

«Остаешься? — удивился шеф. — Ты пропустишь самое интересное!»

«Слава запечатлеет для истории», — кивнул на сумку с фото- и видеоаппаратурой Вергильев.

«Ты был бы рядом со мной в кадре», — у шефа блестели глаза, он нежно и трепетно, как стан девушки, поглаживал карабин. Ничто, включая срочную радиограмму с извещением об отставке (если бы ее каким-то образом сюда доставили), не могло испортить ему настроение.

«Я не тщеславен, — усмехнулся, устраиваясь в спальном мешке поудобнее, Вергильев. — И… не кровожаден», — он пожалел, что так сказал, но уже было поздно.

«А кто сфотографирует меня, Славу и медведя?» — вкрадчиво поинтересовался шеф, оставляя Вергильеву шанс передумать.

«Нет проблем», — Слава повел плечом, на котором, помимо карабина и расчехленной фотокамеры, висел штатив. Похоже, этот парень предвидел все.

Они вернулись через пару часов с прозрачным пластиковым мешком, в котором находилось что-то кроваво-мясное.

«Мы должны это… съесть? — с отвращением посмотрел на мешок Вергильев. — По старой доброй охотничьей традиции?»

«Можем, конечно, — шеф карманной рулеткой пытался что-то измерить внутри герметично закрытого мешка, — но не так, чтобы обязательно. Знаешь, что это? Мишкины гениталии!»

«Зачем?» — ужаснулся Вергильев.

«Их положено предъявить, когда будем отчитываться по лицензии, — объяснил шеф, — ну, что мы застрелили именно того зверя, какого нам разрешили. Увы, — убрал рулетку в карман, — до рекорда, кажется, не дотянули… Три с половиной миллиметра не хватает».

«Никак не добавить? — спросил Вергильев. — Существуют же технологии».

«Я охотник, — мрачно посмотрел на него шеф, — а не хирург-уролог».

«Но дело сделано, — Вергильев понял, что обидел шефа. — Михал Михалыч снят с вершины… медвежьей перевернутой пирамиды».

«Только мое имя не украсит бронзовую доску Всемирного общества охотников, — вздохнул шеф. — Но все равно мне очень жаль, что ты не видел, как…»

Последних слов шефа Вергильев не расслышал из-за шума винтов. Один вертолет — небольшой — опустился рядом с палаткой. Другой — крупнее — полетел дальше.

«Захватит Михал Михалыча, — сказал шеф. — Если не бронзовая доска в клубе охотников, так хоть шкура… убитого медведя на память».

…Вергильев подумал, что и другого медведя, охотиться на которого шеф, спустя пять лет, пригласил Славу, он не увидит. Если, конечно, речь идет о медведе. Он не сомневался, что Слава — специалист широкого профиля.

Уже извлекая из кармана служебное удостоверение, которое (тут тоже не было сомнений) офицер на рамке у выхода ему не вернет, Вергильев спохватился, что у него нет наличных денег.

У банкомата нервно перетаптывался небольшого роста с гладко зачесанными назад, прикрывающими лысину волосами человек. Волос было не очень много, и они не столько прикрывали, сколько свидетельствовали о намерении их обладателя скрыть (хотя бы частично заштриховать) лысину. Так, наверное, явление обтрепанного, недокормленного пограничника свидетельствует о грустной действительности страны, границы которой он охраняет.

Человека звали Львом Ивановичем. Правда, его внешний вид, в отличие от вида предполагаемого пограничника (и страны) свидетельствовал о том, что его-то жизнь, как раз очень даже удалась. Честно говоря, Вергильев не понимал, что мешает Льву Ивановичу заняться пересадкой волос, нарастить в рекордные сроки густую шевелюру.

Наверное, дела.

Он занимался государственными корпорациями при министерствах, которые курировал шеф. Подбирал кадры в советы директоров, следил, как расходуются бюджетные деньги, распределяется прибыль, выплачиваются бонусы, одним словом, был весьма влиятельным чиновником. Сфера его деятельности никоим образом не пересекалась с занятиями Вергильева, а потому у них были легкие, почти дружеские (без дружбы) отношения, какие часто бывают между людьми, которым на государственной службе нечего делить.

— Сволочи! Ты представляешь, установили лимит — сто пятьдесят тысяч в день и ни копейки больше! — обрадовался Вергильеву (не лейтенанту же на рамке с зарплатой в двадцать тысяч выражать свое возмущение) Лев Иванович. — А мне сейчас позвонили, везут на дачу фильтры для бассейна и эти… как их… ионизаторы воздуха. Ну, кто все это придумывает? Лишь бы навредить людям! Что мне, министру финансов звонить?

— Сколько тебе надо? — вытащил из бумажника карточку Вергильев. Он подумал, что, вполне возможно, Лев Иванович пригодится ему в новой жизни. В госкорпорациях платили огромные деньги. Вергильев лично знал двух сослуживцев, сказочно там обогащающихся. Один — в фонде содействия ЖКХ, другой — в корпорации по развитию нанотехнологий, хотя никакого отношения к ЖКХ и нанотехнологиям эти товарищи не имели.

— Не парься, — снисходительно потрепал его по плечу Лев Иванович. — Жена еще заказала гарнитур из вишневого дерева. Почему? А увидела, дрянь такая, у соседа. А кто сосед? Да заместитель председателя Центробанка! Хорошо, если в семь раз по сто пятьдесят уложусь. Ладно, разберусь. Тебе в какую сторону?

В любую, чуть было не ответил Вергильев, ни в одной меня не ждут. Лев Иванович оставался на корабле помощником капитана, а вот его, Вергильева, внезапно списали, спустили по трапу, швырнув в поникшую спину котомку с изношенными просоленными вещичками.