Часы академика Сикорского - Наталья Александрова

Из-за плеча незваного гостя высунулась лопоухая голова Фрица:

– Я сказал, как вы велели, – что вас нет дома, да он не стал слушать…

– Можешь идти, Фриц! – раздраженно проговорил хозяин.

Фриц скрылся. Герр Якоби вошел в мастерскую, деловито огляделся по сторонам.

– Итак, господин Вайсберг, я полагаю, вы приготовили для меня деньги?

– Нет, герр Якоби… так неудачно, герр Якоби… если бы вы пришли позавчера или даже вчера, я мог бы заплатить вам двадцать или даже тридцать талеров, но сегодня, как назло, у меня нет ни пфеннига… все деньги ушли…

– Вы прекрасно знаете, – прокаркал незваный гость, как простуженная ворона, – прекрасно знаете, что должны мне не двадцать и даже не тридцать талеров. Вы должны мне сто пятьдесят. И срок истек уже на прошлой неделе…

– Но, герр Якоби… может быть, завтра я смогу… или лучше послезавтра… мне заплатят за работу…

– Завтр-ра, говорите? – прокаркал герр Якоби. – Но, как я сказал, срок вашего долга истек еще на прошлой неделе. Я ожидал, что вы придете, чтобы рассчитаться, но не дождался и пришел сам. И что я слышу? Что вы не хотите отдавать долги!

– Что вы, герр Якоби! Как можно! Я всегда вовремя возвращаю долги, вы же знаете… я верну, я непременно верну…

– Еще бы, вы непременно вернете. Так или иначе, вернете… вы сказали – завтра? Пусть будет завтра…

– Ну, лучше через неделю. Через неделю будет вернее…

– Хорошо, пусть через неделю…

Мастер Генрих удивился подобной покладистости кредитора, но потом расслышал в его голосе угрожающие нотки и насторожился. И его опасения тотчас же оправдались.

– Пусть будет через неделю, – повторил герр Якоби. – Но вы должны будете уже не сто пятьдесят талеров, а двести. Если не вернете мне всю сумму – вам придется расстаться со своим прекрасным домом. И со своей мастерской…

– Но помилуйте… если я лишусь мастерской – где я буду работать? Как я смогу заработать на хлеб насущный? Как я смогу расплачиваться по счетам?

– Это ваше дело, герр Вайсберг. Ваше дело. Раньше нужно было думать. Долги нужно отдавать вовремя. Иначе пеняйте на себя. Вы лишитесь дома или отправитесь в долговую тюрьму… там не очень-то приятно… сырые, холодные каменные стены, крошечное оконце, суровые надзиратели…

– Нет, герр Якоби, я вам все отдам! Все отдам! Все-все до последнего пфеннига!

– Прекрасно. Значит, через неделю – иначе я пришлю к вам судебных оценщиков!

Герр Якоби удалился, а точнее, исчез, словно призрак.

Призрак разорения, призрак нищеты.

Мастер проводил его тоскливым, безнадежным взглядом, затем взял себя в руки и принялся за работу. Работать, работать, только в работе спасение… только работа поможет ему удержаться на плаву… если бы только появилась парочка хороших заказчиков…

Но хорошие заказчики последнее время обходили дом Генриха стороной. Они теперь предпочитали его конкурента, этого наглого выскочку Шульца. За последний месяц Вайсбергу заказали только одни часы, и те стоят не больше пяти талеров.

Но сейчас мастер занимался старыми напольными часами, которые остались ему в наследство от его учителя, старика Клауса. Часы эти давно не ходили, их стоило бы выбросить, но учитель их почему-то очень ценил и говорил, что Вайсберг тогда станет настоящим мастером, когда сможет их починить… и еще перед самой смертью он говорил, что часы эти особенные, что они – самое дорогое, что он может оставить своему любимому ученику. Но это он, скорее всего, бредил.

Той ночью Александра очень долго не могла заснуть, потому что старый диван при каждом ее движении безбожно скрипел и впивался в бока пружинами, а когда же все-таки уснула, ей приснился мутный и странный сон.

Дарья в индейском головном уборе из разноцветных птичьих перьев ехала верхом на огромном медведе. За спиной у нее, очевидно вместо ружья, висела ржавая лопата. Внезапно грунтовая дорога, по которой бежал медведь, начала вспучиваться большими рыхлыми горками, как будто под землей работали десятки огромных кротов.

Горки росли и росли, а потом начали рассыпаться, но вместо кротов из них выглядывали живые люди – Гена и Лена, Рита и Никита Сергеевич, Митя и Пабло…

Последней из земляной горки выбралась Клава с зажатым в зубах большим черным пистолетом. Встав на задние лапы, она взяла пистолет передними и выстрелила. Но вместо выстрела раздался гулкий звон, каким обычно отмеряют время старинные часы…

И Александра проснулась.

За стеной действительно били часы – те самые, напольные в гостиной. Вообще-то часы не ходили, очевидно, был сломан механизм, но когда их кто-то заводил, они начинали бить, причем весьма мелодично, независимо от того, какое время показывают стрелки, и каждый раз это было разное количество ударов.

Александра приподнялась и оглядела комнату.

К счастью, на этот раз в ней никого не было – ни живого человека, ни привидения. Только покойный академик строго взирал на нее со своего портрета. Да, сегодня академик имел право быть недовольным, учитывая, что произошло в его доме.

Александра вспомнила события вчерашнего вечера – труп, сиротливо скорчившийся на земле, растерянные, потрясенные лица соседей…

Может быть, ей это приснилось?

Нет, слишком уж отчетливо она помнила и сам труп, и то, как вся компания спорила, что с ним делать, и то, как его везли на тачке, а потом протаскивали к соседям через прорытый собаками лаз, чтобы избавиться от тела и от связанных с ним проблем…

Возможно, им это все же удалось?

Александра поднялась, торопливо оделась и, прихватив полотенце, вышла из комнаты.

В коридоре разговаривали Зульфия и Рита.

– Так вы ночью ничего не слышали? – строго спросила Зульфия. – Совсем ничего?

Александра замерла, сердце у нее тревожно забилось.

– Ничего! – фальшиво-честным голосом заверила Рита. – Но вообще-то я очень крепко сплю… Вы вот Александру спросите, может, она что-то слышала.

Александра незаметно показала Рите кулак.

Зульфия повернулась к ней:

– Вы ночью ничего не слышали?

– А в чем дело-то? Что-то случилось?

– Случилось, очень даже случилось! В мой сарай ночью кто-то влез, тачку выкатил, веревку украл!

– Ах, в сарай! – Александра вздохнула с облегчением. – Нет, я тоже ничего не слышала.

– Крепко же вы спите! – проворчала Зульфия.

– А мы вчера гуляли! – весело сказала Рита. – Выпили, конечно, ну и спали как убитые!

Александра едва сдержалась, чтобы не охнуть.

Зульфия осуждающе поджала губы и наконец выкатилась на улицу, заниматься своими повседневными делами. Проводив ее испуганным взглядом, Александра проговорила, понизив голос: