Шпион с пеленок - Яна Мазай-Красовская

разучусь", — думал Северус, старательно перемешивая слова и обрубая привычные ему сложносочиненные предложения еще на взлете, то есть, как только они приходили в его голову.

Один раз ему удалось вызвать просто гомерический хохот у отца: уходя на работу во время сильного дождя, тот непривычно много ворчал, что не к добру такой ливень, на что Северус, не выдержав, сделал самую серьезную мину и выдал:

— Ходить на работу — к деньгам.

В тот день после работы отец, смеясь, вручил сыну новенькую копилку.

Обнимать мать, сидя на ее коленях, для него было просто, но какой же он испытал шок, когда отец, взяв его на руки, начал читать ему какую-то детскую книжку! Правда, и тут он сориентировался, начав тыкать пальчиком в картинки, буквы и произнося некоторые слоги и слова. Радость и умиление обоих родителей чуть не зашкалили — дитятко «читает»!

Потрясенный Тобиас начал водить рукой по буквам и проговаривать их.

Крошечный сын… старался повторять!

Точнее, старался-то он как раз наоборот — не произносить прочитанные слова, но очередной фурор все же получился. А после похода на плановый осмотр в доме стали звучать такие имена как Монтессори и Глен Доман и появилась куча всякой занимательной дребедени. Родители старались как могли и сами не замечали, как становились все более умными… они сами.

Маленький же Северус «с удовольствием» играл, рассматривал карточки, показывал, приносил, говорил все лучше и больше. От периодически возникающего желания спрятаться подальше и побиться головой об стенку его спасла методика раздвоения сознания, подсмотренная в одном из гримуаров Чертогов Разума: теперь он мог использовать небольшую часть сознания для игр, в это же время читая очередную полезную книгу у себя в кабинете.

Но все труднее было контролировать отца и мать, все сложнее было смотреть на них отстраненно и объективно. Ведь они начали гораздо лучше относиться и к нему, и друг к другу, так что по ночам Северус даже изолировал звук, оставляя лишь заклинание-сторож перед уходом в свои Чертоги.

* * *

Эйлин втихую, пока мужа не было (а не было его подолгу) начала колдовать: зачаровала подвал (теперь о нем не знал никто, кроме нее, ну и Северуса, конечно) и устроила там небольшую лабораторию. Первое же сваренное зелье под названием «бабушкин чай от пьянства» среди ее приятельниц ушло влет и принесло кое-какие деньги, за которые она уже не должна была отчитываться мужу.

Новость про «бабушкин чай» разошлась под большим секретом, но моментально. Волшебница не волновалась: ингредиенты были самыми простыми, а женщины, когда им надо, замечательно умеют держать язык за зубами. Никому из них не хотелось терять такое нужное средство, к тому же просила Эйлин недорого. А те, кому было очень нужно, но не по карману, получали "чай" в рассрочку, и поскольку работало зелье отлично, не было никого, кто бы потом не оплатил всю сумму. А главное, зелье было улучшенным! Ею самой!

Эйлин и не заметила, как начала хорошеть, к чему подруги (некоторые из них на нее чуть ли не молились), радостно приложили свои умелые ручки. Теперь они все чаще ходили в гости: подруги хвастались, как всегда, своими детьми и... самой Эйлин! Ну да, и своими умениями, не без того.

* * *

А Северус устал.

Однако отпустить родителей и дать им полную свободу воли было невозможно: через сутки-другие в состоянии матери появлялись депрессивные нотки, а отец неминуемо заходил в паб и приползал домой злой как собака. К тому же у матери стали прорываться некоторые воспоминания, которые запросто могли разрушить хрупкое равновесие ее души, да и семье грозили нешуточными неприятностями. Сыну пришлось поставить дополнительный блок и постоянно следить за ним. Правда, Северус уже свободно контролировал весь дом, а если напрячься, то и часть двора.

Наконец он придумал выход…

Северус поставил цель. Точнее, цели: довести, развить личности родителей до определенного уровня так, чтобы они стали стабильными. Собственно, как только он сформулировал задачу, то почти тут же почувствовал некоторое облегчение. Да, это был вызов. Это была сложнейшая работа. Зато хоть понятно, куда двигаться, а уж как — он разберется.

Сразу после этого Северус обнаружил, что в библиотеке Чертогов Разума появилось несколько полок с литературой по психологии. Сказать, что эта информация была для него нова, — мало. Последующие пару месяцев он вовремя выбирался из Чертогов только благодаря вечно бдящему Ашу. И наконец научился его по-настоящему благодарить. Фестрал отлично понимал разницу между произнесенными словами и тем, что его хозяин чувствовал в действительности.

Теперь на рабочем столе лежали почти полностью разработанные психологические портреты для матери и для отца, а также рабочие схемы для достижения большинства указанных там качеств. Работа шла полным ходом.

Результаты и радовали, и озадачивали. Родители развивались, хотя и скатываясь вниз, когда Северус позволял себе передышку (исключительно в экспериментальных целях). Но это «скатывание» происходило все реже, все больше времени было на него нужно, и, в конце концов, Северус отпустил контроль на целую неделю, прежде чем появились первые тревожные признаки.

"Пожалуй, к началу учебы в Хогвартсе я смогу их оставить", — думал «мальчик».

Но самое удивительное для него произошло опять-таки на день рождения — уже второй. Отец принес… щенка бигля! Полукровку, но это потрясло Эйлин и Северуса чуть не до потери речи. Особенно когда Тобиас за какой-то час ловко выстроил для малыша Ричи во дворе удобную (и теплую!) конуру, используя помощь сына для придерживания дощечек и подачи гвоздей.

Детские мечты начали сбываться… А ребенок впервые смотрел на отца восхищенными глазами и радовался.

Засыпая под неспешные родительские фантазии о его будущем ("Вот вырастет наш гений, станет врачом или юристом… А может, учителем?"), Северус не заметил промелькнувшей искорки в их глазах…

А через девять месяцев у него появилась сестра — Абигайл, Эбби…

Надо сказать, Северус был рад, что наконец-то смог вздохнуть посвободнее. Предварительно установив на матери сильнейший ментальный блок, конечно. Как показало уже не такое далекое будущее, тех воспоминаний действительно стоило опасаться.

Глава 4

8. И снова трудное детство

Тобиас перестал что-либо понимать в этой жизни…

У него было ощущение, что из роддома вернулась не его жена. Эта странная, а иногда даже страшная истеричная женщина не могла быть Эйлин! Он хотел было призвать ее к порядку, как когда-то, своим тяжелым кулаком, но стоило ему замахнуться, как она сверкнула таким взглядом, что у него мурашки побежали по спине. От шока