Лебединый трон - Кэтрин Корр

– Она указывает вам, что делать?

– Конечно, нет. Но я люблю, когда она рядом.

– Будто домашняя зверушка?

Я ощущаю, как жар охватывает мое лицо.

– Я не позволю вам так говорить о ней. Она моя лучшая подруга.

– Неужели? Так вы спросили Летию, не хочет ли она покинуть Мерл и прибыть с вами к королевскому двору? Вы когда-нибудь спрашивали, чего она хочет, вместо того, чтобы давать приказы и ждать от нее подчинения?

– А вы спрашиваете у Тюрика?

– Он мой слуга, и я не притворяюсь в отношении него кем-то другим. Кажется, Летия – ни то, ни другое. Мне жаль ее.

От злости или вины у меня чешутся руки влепить пощечину по его красивому лицу.

– По крайней мере я знаю, что лучше не касаться Летии или любого другого бескрылого без его разрешения, – мое упоминание о поведении Люсьена на пляже заставляет его покраснеть. Я продолжаю давить: – Почему вы здесь, Люсьен? Вы явно презираете меня. Почему не пустили меня ко двору одну, не позволили мне совершить смертельную ошибку? Вы словно жалеете, что не убили меня, когда у вас был шанс.

– Перестаньте драматизировать. Я не презираю вас. Я ненавижу то, что вы отстаиваете. Что мы отстаиваем. Но я… – он замолкает и скручивает древо. – Есть множество людей, которые наделали бы дел похуже, чем вы. Ради всех, кто живет в вашем доминионе, я постараюсь сохранить вам жизнь.

До каких пор? Пока он не решит, что я больше не подхожу?

Он глядит на меня, а его темные глаза, в которых под тусклым светом играют тени, как будто пытаются заглянуть мне глубоко в душу. Или, возможно, он просто ждет, что я отблагодарю его за терпение.

Я закрываю глаза и пытаюсь заснуть.

В конце концов, нам хотя бы повезло с погодой. Большая часть следующей недели оказывается солнечной, и по сухой земле мы едем быстрее. Я провожу еще немного времени, изучая семейное древо, пытаясь запомнить имена и родственные связи. Все же Люсьен не так много рассказал мне о людях, с которыми я вскоре встречусь. Он считает, что я лучше запомню детали, когда увижусь с ними. Его молчание заставляет меня нервничать, и я задаюсь вопросом, что он пытается скрыть. Иногда я спрашиваю его о семейной истории, пытаюсь найти информацию, которая могла бы мне помочь выяснить, кто убил мою мать, но у него либо нет ответов, которые я хочу получить, либо он не хочет говорить мне. Все остальное время, столько, сколько я могу выдержать, он учит меня сложным правилам поведения при дворе. Например, как дворянин более низкого ранга, Люсьен не должен обращаться ко мне без предварительного разрешения. Я не пытаюсь скрыть свое чувство довольства этим правилом.

В остальное время Люсьен и я ухитряемся игнорировать друг друга за чтением. Он, как я выяснила, предпочитает романы, а я тем временем работаю над книгой по астрономии. Попытка освоить некоторые математические концепции – желанное отвлечение, хотя оно и оказывается все менее и менее эффективным по мере нашего приближения к королевскому двору. Я не могу сконцентрироваться. Мысли о Цитадели и ее обитателях все сильнее затуманивают мне рассудок, вызывая сомнения по поводу мудрости моего решения, разъедают мою уверенность. Мы въезжаем в Собственность Короны, и теперь я не смогу повернуть назад, даже если захочу. Я не делюсь своими переживаниями с Люсьеном. Вместо этого провожу свое время, наблюдая за тем, как он читает. Он часто улыбается, практически не хмурится. Наблюдать за ним довольно приятно, пока однажды утром он не замечает на себе мой взгляд – на этом я заставляю себя остановиться.

Я прихватила с собой дуэльный набор. Мы играли дважды, дважды я выигрывала, захватив орла Люсьена, прежде чем мой компаньон не сообщил мне, что ему на самом деле не особо интересна игра.

Дальше едем в тишине, можно сказать, с комфортом, пока нашему счастью не приходит конец. Погода меняется. На смену солнцу приходит дождь, который льет как из ведра, замедляя наше движение вплоть до ползания, потому что карета с лошадьми увязает в грязи. В конце концов мы останавливаемся. Застряли.

Люсьен откладывает книгу в сторону и выглядывает в окно, тихо кого-то поругивая. Он вытягивает вперед шею со своего заднего сиденья в попытке разглядеть дорогу. И я даже не собираюсь предлагать ему пересесть на свою сторону. Вместо этого я не отрываю взгляд от книги в руках, пытаясь сконцентрироваться на описании движения планет по эллиптическим орбитам, пока бормотание Люсьена не становится таким громким, что я больше не могу делать вид, что не замечаю его.

– Вы хотите что-то сказать, лорд Руквуд?

Он поворачивается ко мне:

– Это просто нелепо.

– Погода? Конечно, слякоть и дождь раздражают, но вряд ли это странно, учитывая время года. Крекс – достаточно дождливый месяц.

– Вы отлично знаете, что я имею в виду. Мы должны были лететь.

Я делаю глубокий вздох, крепко сжимая книгу.

– Мне известно ваше мнение по этому поводу. Вы четко дали мне это понять в тот день, когда разговаривали со своим отцом в библиотеке.

В ответ он хмурится.

– Я думал, только дети или бескрылые подслушивают чужие разговоры.

– Я не подслушивала, – парирую я, не в силах смолчать, – а если и так, то это только ваша вина, что вы так громко разговариваете.

– Не стоит оправдываться передо мной. Вас, вероятно, не волнует, что я думаю…

– Нет, не волнует.

– Но вам должно быть все равно, что подумают другие. Или что они могут сделать. И на случай, если мой отец недостаточно ясно выразился: если обнаружится, что вы не умеете летать, вы будете изгнаны, а следом убиты. Вы рискуете целым доминионом из-за… из-за неспособности отпустить прошлое, – он проводит руками по волосам, теперь я интерпретирую этот жест как признак раздражения. – Ради всего святого, Ваша Светлость, уже шесть лет прошло с тех пор, как ваша мать умерла. Наверняка уже…

Он замолкает, глядя на меня.

Понятия не имею, что он увидел, но я чувствую холод. Словно иней оседает на моей коже, а воздух замерзает в легких.

– Вас там не было. Вы не могли видеть, что те монстры сделали с ней. Вы ничего не знаете о кошмарах, о… – карета резко подскакивает, когда колеса вырываются из грязи и раздается треск. Я смотрю вниз: я держала книгу так крепко, что случайно вырвала пару страниц. – Вы ни… – Мой голос срывается, и я начинаю фразу заново: – Вы ничего не знаете.

Люсьен молчит. На его лице застыло странное выражение, но я не собираюсь тратить время, чтобы понять, какое именно. Вместо этого я собираю разбросанные страницы и пытаюсь вложить в свою книгу. Это тяжело, потому что мои руки дрожат, а бумага такая тонкая и прозрачная, легкая, как пух, что я боюсь причинить книге еще больший вред. Я все еще пытаюсь разобраться с ней, когда слышу голос Люсьена.

– Смотрите, мы почти на месте. Серебряная Цитадель, город Фарн.