Части ее тела - Юлия Александровна Лавряшина

– Зачем? Мне и так хорошо. Правда, Сашка! Я не испытываю ни малейшего желания открывать сердце кому-то… другому. Не говорю, что это навсегда. Может быть, когда-нибудь…

Она произнесла, глядя на свои маленькие ручки, стиснутые на коленях:

– Я видела, как ты плакал…

– Когда? – спросил он отрывисто.

– Еще осенью. Когда мы расследовали то дело, связанное с психушкой, помнишь?

Быстро взглянув на него, Саша отвернулась к окну:

– Ты все вспомнил.

– Было дело, – подтвердил Артур нехотя. – И что из этого следует? Именно то, что я не готов… ни к чему новому. Да я даже говорить об этом не хочу! Отстань от меня.

Кажется, она не обиделась:

– Ладно… Смотри, это же памятник Сергею Павловичу Королеву?

Навстречу им по высокому гранитному постаменту шагал крепкий человек в распахнутом пальто. Лобастая голова его была упрямо склонена, точно Главный конструктор до сих пор продолжал сражаться с дураками и сейчас как раз шел на битву. Внизу у памятника стояли корзины с живыми цветами.

– Вот с кем я хотел бы встретиться, – мечтательно произнес Артур.

Покосившись, Саша произнесла с сомнением:

– Без обид, но я не думаю, что Королев стал бы по доброй воле разговаривать со следователем… После того как энкавэдэшники сломали ему челюсть? Сильно сомневаюсь.

– Я тоже, – признался Логов, помолчав. – Но если хочешь знать, я ни одного заключенного пальцем не тронул.

У нее заблестели глаза:

– А хотелось?

– Еще как… И не раз. Я же только тяжкие расследую, мне сплошняком уроды попадаются. Вот хоть этот Матрос… Его же отпустить придется, если твой дружок на дно заляжет. А мы точно знаем, что он забил до смерти двух парней.

– Хорошо, что ты не добавил: ни в чем не повинных…

Артур бросил на нее цепкий взгляд:

– А у тебя есть сомнения?

– На днях в Подмосковье магазин ограбили. Ну ты же слышал, наверное?

Он кивнул:

– Двое таджиков забили обухами кассиршу… Слышал, конечно. Но это же не делает убийцами всех таджиков, правда? Как существование Матроса не делает скинхедами всех русских…

– Конечно. Я просто хотела сказать: может, у Матроса была причина? Не просто расовая ненависть…

– Я разберусь, – пообещал Артур. – Ты же знаешь: я буду копать, пока есть хоть малейшее сомнение в том, что человек виновен.

– Я знаю.

– Твоя вера в меня точно капля радуги. Мне стало легче дышать.

Сашка покосилась на него с подозрением:

– Издеваешься?

– Ничуть. Для меня это чертовски важно. Правда. – И внезапно переключился: – Если ты умираешь с голода, мы можем остановиться прямо сейчас.

– Еще чего! Сначала выцепим этого придурка. Ты прикуешь его к себе наручником?

– Я обмотаю его скотчем и засуну в багажник, – пообещал Артур зловеще.

Но делать этого не пришлось.

* * *

Этим утром мы не встретили космического старичка, ставшего местной легендой. Если честно, я до сих пор сомневалась в том, что это настоящий космонавт… Может, та старушка в кокетливой шляпке просто дурачила нас? На фотографиях, которые выдал мне Гугл, Борис Волынов был молодым и красивым, я никак не могла уловить – есть ли у деда в светлых валенках сходство с этим космонавтом? Но Артуру так хотелось верить, что вчерашняя встреча была одним из лучших эпизодов последнего времени, я даже не решилась поделиться с ним своими сомнениями.

В любом случае я была рада, что старичок не попался нам снова и Логов не впился в него. Все же сейчас мы разыскивали совсем другого деда… Сейчас Артур точно знал номер дома, и мы прямиком двинулись туда, оставив машину на прежнем месте.

Сегодня небо затянуло тяжелыми темными тучами, едва не касавшимися верхушек елей. От этого гнетущее предчувствие усиливалось с каждым шагом – на меня вообще всегда плохо действует пасмурная погода, поэтому триста дней в году мне не по себе, ведь в Москву редко заглядывает солнце.

Но мы с мальчишками уже убедились: когда на москвичей давит свинцовое небо, в селе Образцово веселятся в синеве перистые облачка. Только ради этого стоило поселиться в будущем приюте вместе с собаками! Правда, тогда Артур уже не сможет заезжать ко мне на завтрак с теплыми круассанами… Я взглянула на него сбоку: мне будет очень не хватать наших трапез? И вообще его… Но не успела ответить себе, потому что Артур замер, как гончая, глазами увидевшая добычу, которую преследовала по запаху.

– Этот дом.

Скорее, его можно было назвать домиком – таких на этой дорогой улице и не осталось больше. Просевшее в землю одноэтажное строение с серой шиферной крышей и крошечным деревянным мезонином. Но я обожала такие завалюшки, а еще больше – жутковатые руины, которые мне непременно нужно было облазить и сфотографировать. Только в этом месте никаких разрушенных домов быть не могло. Из бедняков здесь жил только Сережкин дед…

– Обойди дом, на случай если твой дружок решит удрать через окно, – велел мне Логов.

– Думаешь, я смогу его поймать? – усомнилась я.

Он хмыкнул:

– Это называется задержанием. Цепляйся за него и вопи во всю мочь. Я окажусь рядом в три прыжка и перехвачу нашего шустрика.

Лучше бы на моем месте был Поливец или хотя бы Овчинников – он жилистый, хоть и выглядит худосочным… Мне до ужаса не хотелось подвести Артура, но не мог же он разделиться и быть одновременно за домом и у входной двери.

– Бегом, – скомандовал он, и мы помчались от калитки к дому.

Если Сережка заметит нас из окна, у него должно быть минимум времени, чтобы организовать побег…

Не останавливаясь, я оббежала дом и прижалась к стене, чтобы не попасть в поле его зрения. Услышу, как открывается окно, тогда и брошусь под ноги, как маленький злобный терьер. Я осмотрелась – ледяные прожилки мрачно поблескивали под ногами… Если Сережка поскользнется, может, мне удастся повалить его на снег?

Только представив это, я сморщилась от отвращения к себе. Серьезно? Я собираюсь подставить подножку старому другу? И попыталась оправдаться: Артур тоже мой друг, и сейчас я должна быть на его стороне. А вреда Сережке я не причиню, падение просто задержит его. Мы ведь за этим приехали?

Но тут донесся оклик Артура:

– Саша! Иди сюда.

У меня подскочило сердце, хотя голос показался мне даже веселым… Могло быть такое? На углу дома нога у меня прокатилась по застывшему подтеку, и я сама чуть не рухнула – а не желай другому зла! Когда я наконец добралась до крыльца, то чуть не упала уже