Мне хорошо, мне так и надо… - Бронислава Бродская

машине ездить стыдно, её никто не покупает. Кто «никто» – Марине было трудно объяснить. «Общество», её круг – вот кто. Она достигла немалого положения и должна ездить на хорошей машине. Марина даже приучилась часто говорить окружающим, что деньги для неё – не проблема. Теперь Маринины коротковатые пальцы были унизаны кольцами. Каждый год она покупала себе средней руки бриллианты. Кольца завораживали её своим блеском. Увидев кольцо в магазине, взглянув на нешуточную для Марины цену, она начинала так сильно его хотеть, что не могла удержаться от покупки, любовалась им на пальце и, слегка ужасаясь своей расточительности, успокаивала себя, что она наконец-то имеет право и заслужила. Другим женщинам ювелирные изделия дарили мужчины, Марина же дарила их себе сама, уподобляясь бедным одиноким женщинам, которые сами покупают себе букеты. Вынужденная самостоятельность наполняла Марину гордостью, что она может обойтись без посторонней помощи; с другой стороны, она понимала, что гордиться тут особо нечем. Марина обожала одеваться: молодёжный стиль, лосины, блузы, высокие сапоги. Это было стильно, и как Марина полагала, очень сексуально. По-настоящему женственных вещей она носить так и не научилась, в её гардеробе не было ни платьев, ни каблуков.

В перерывах между съёмками Марина бывала одна, не особенно тяготясь своим одиночеством. Она взахлёб читала женские романы, смотрела по компьютеру фильмы, как правило, иностранные, российские, как она говорила, теперь ничего не стоили. Молодые режиссёры ничего не умели, а мэтры состарились. Ни в театры, ни на концерты она никогда не ходила. Сама того не замечая, Марина повторяла расхожие растиражированные мнения, речь могла идти об искусстве, литературе, политике. Общественная жизнь её собственно мало интересовала, зато она с невероятным интересом могла ждать международной премьеры «50 оттенков серого». Какой такой особый шарм можно было отыскать в этой весьма банальной порнографии с претензией на философский охват современной действительности, Марина не понимала, но пыталась на эту тему порассуждать: она его любит, она с ним спит, она рожает от него ребёнка. В выделении этих этапов женской биографии Марине виделась необыкновенная глубина.

Неделя у Марины проходила по строгому графику: бассейн, косметичка, массаж. По вечерам традиционные два бокала красного вина в одиночестве. Она теперь пила каждый день. Доктор ей сказал, что красное вино ей просто необходимо.

С определённой регулярностью Мариной овладевали приступы депрессии. Она меланхолически целыми днями валялась голая под одеялом, отвечая на телефонные звонки и читая разные посты в Фейсбуке. Настроение у неё было хуже некуда. К счастью, эти приступы были недолгими. Жизнь продолжалась со своими повседневными заботами. Марина горячо взялась добывать через знакомых в Америке мотоциклетный шлем для бывшего любовника, оператора, с которым она когда-то работала. Сколько раз ей пришлось говорить этим людям спасибо, оператор себе даже не представлял. Для друзей Марина была по-прежнему готова на всё.

Расплывшаяся, она лежала перед американской подругой в скайпе, усталая, сознающая невозможность заснуть, цепляющаяся за необязательный разговор, и вдруг ей пришло в голову, как доставить себе удовольствие: пусть подруга купит ей три пары трусов. Марина уже была во власти своего желания: сексуальные трусы, «на выход», пастельных тонов. Марина написала это слово, и у неё получилось «постельных» от слова постель. Подруга заговорщицки улыбнулась: «на выход»? Понятно. Да, да. Марина тут же с готовностью объяснила, что у неё есть любовник, менеджер кинофирмы «Царь». Ему 49 лет. Да, вот так. Что с того, что ей 62? Марина, к сожалению, выдавала желаемое за действительное. Она знала этого мужика, женат, двое детей. Они были по работе в приятельских отношениях, болтали, даже были разок в кафе. Ну и что, что он никогда не был её любовником. Просто Марина вечерами видела себя с ним в постели. И вот ей были нужны сексуальные трусы. Что тут непонятного? В последнее время она всё больше говорила о своём возрасте… Никто ей не даёт её лет, она носит молодёжное… Мужика ей найти нетрудно, а вот замуж ей уж точно ни к чему. Она привыкла одна, ей одной хорошо, наконец-то она может жить для себя… Ни за что на свете Марина не позволяла себе признаться, что она одинока, ей плохо… Никого вокруг нет, она никому не нужна. У людей семьи, внуки… А у неё… А почему так, Марина понять не умела и поговорить о своей горечи ей было не с кем. Посылка из Америки пришла в целости и сохранности. Марина померила свои кружевные минимальные трусы, они были ей впору. Теперь она лежала в них на диване. Марина ожидала, что обновка повысит ей настроение, но этого почему-то не произошло. И зачем ей эти трусы, куда их надевать? Из последних сил пытаясь не заплакать, она включила в интернете очередную американскую серию. Перед тем как погрузиться в просмотр, Марина снова взглянула на новенькие трусики с кокетливым атласным бантиком на лобке. Какие красивые и как хорошо сидят. Модель «чики», щёчки, то есть попка торчит из трусов, очень сексуально. Марина удовлетворенно вздохнула и погладила бантик. Всё-таки правильно, что она трусы заказала. Нечего распускаться. Скоро она выйдет на работу, всё будет хорошо, а трусы ей обязательно понадобятся. Сейчас просто мало снимают, киноиндустрия загибается из-за санкций. Марине и в голову не приходило, что кое-что всё-таки снимают… только без неё. «Старая школа» никому не нужна, и ключевое слово тут – «старая»…

Синеглазый ариец

Гера стоял рядом с низкой белой кроватью и медленно раздевался. Первым делом он скинул ботинки. Их пришлось долго расшнуровывать, но он справился. Ни на чью помощь он рассчитывать не привык. Потом снял байковые чёрные штаны, серую курточку, отцепил резинки от чулок, стянул их и аккуратно повесил рядом с остальной одеждой на спинку кровати. Для шестилетнего мальчика он был педант. Так, теперь самое неприятное: надо расстегнуть сзади лифчик. Гера завёл за спину руки, но верхняя пуговица никак не расстегивалась. Маленькая смуглая девочка, которая медленно раздевалась рядом, заметила его потуги и вопросительно посмотрела ему в лицо: «Ну, помочь?» – говорил её взгляд. «Давай, помоги, а я тебе…» Лифчик с болтающимися резинками соскользнул вниз, и Гера, оставшись в одних синих сатиновых трусах и голубой майке, полез под одеяло. Соседка присела к нему на кровать и он, привстав на локте, расстегнул три больших пуговицы у неё на спине. Она тоже была в майке, а трусы у неё были белые. Лифчик был вообще-то вещью девчачьей, но мальчики в их детсадовской старшей группе тоже его носили. Как иначе чулки