Я взлечу - Энджи Томас

доехать до Мидтауна, и я никто и ничто.

В Мидтауне, чтобы тебя заметили, нужно быть кем-то выдающимся. Гением. Там как будто все только и делают, что пытаются друг друга превзойти. Всех заботит, кто получил главную роль в спектакле или концерте. Кому досталась награда за лучшее эссе или рисунок. У кого шире всех диапазон голоса. Это как конкурс красоты, только на стероидах. Либо ты лучше всех, либо ты никто.

Я далеко не лучше всех. Оценки у меня так себе. Наград нет. Всех моих усилий недостаточно, чтобы что-то значить. Я недостаточно хороша, меня как будто нет. Только иногда меня бывает слишком много, учителя не выдерживают и отводят меня к директору.

На крыльце пара пацанов изображают фирменный танец «Я шикардосный» под голос Майл-Зи из телефона. Зачем они по доброй воле так над собой издеваются?

Я хватаюсь за рюкзак.

– Что делаете в обед?

– У меня подготовка к SAT, – отвечает Сонни.

– Офигеть, ты будешь оба экзамена сдавать? – удивляюсь я. Сонни помешан на поступлении даже сильнее Джей.

– Делаю что могу.

– А ты что делаешь? – спрашиваю я Малика, чувствуя, как колотится сердце: а что, если мы с ним пообедаем вдвоем?

Но нет.

– Прости, Бри, – хмурится он. – Надо делать документалку, – и показывает мне камеру.

Эх, а я-то надеялась. Мы, наверно, пересечемся только в обратном автобусе. Ведь и у Сонни, и у Малика в Мидтауне свой кружок друзей. А мой кружок – это Сонни и Малик. Не повезло мне. Когда они проводят время с друзьями, мне остается только дальше быть никем. А еще они оба дофига талантливые. Все художники восхищаются граффити Сонни, а короткометражки Малика выиграли пару наград.

Осталось перетерпеть здесь последний год. Всего год еще побыть тихой, скромной Бри, которая сидит одна в уголке, пока друзья купаются в славе.

Как-то так.

Мы становимся в очередь на досмотр.

– Как думаете, Лонг и Тэйт успокоились со вчерашнего? – спрашивает Сонни.

– Ага, как же.

У них хронический синдром вахтера. На той неделе они устроили тщательный досмотр Кертису, хотя металлодетектор на него даже не среагировал. Сказали, что якобы перестраховались.

– В натуре, нормальная охрана так не делает, – говорит Малик. – Даже моя мама досматривает менее жестко, а она работает с преступниками!

Его мама, тетя Шель, работает охранником в суде.

– Кстати, заметили, с прошлого года они еще обнаглели, – продолжает Малик. – Увидели, что тому копу за убийство ничего не было, и решили, что им тоже ничего не будет.

– Может, ты и прав, Малик Икс, – говорит Сонни.

Так мы называем Малика с тех протестов. Тот случай потряс его до глубины души. Меня, не буду врать, тоже потряс, но Малик проникся им на каком-то новом уровне: все время рассуждает о социальном неравенстве и читает, например, про партию Черных пантер. До протестов его интересовала ровно одна Черная пантера – марвеловский Т’Чалла.

– Надо что-то с ними делать, – говорит Малик. – Так дальше продолжаться не может.

– Просто не обращай на них внимания, – говорит Сонни. – Подумаешь, языками чешут.

Кертис проходит через металлодетектор – на этот раз успешно. За ним Шена, Деон, три десятиклассника, потом Зейн. За ними Сонни и Малик. За Маликом иду я.

Рамка не пищит, но Лонг загораживает мне проход рукой:

– Еще раз.

– С чего это? – спрашиваю я.

– С того, что он так сказал, – бурчит Тэйт.

– Но рамка не пищала!

– И что теперь? – спрашивает Лонг. – Я сказал – проходи еще раз.

Ладно. Я снова прохожу через рамку. Не пищит.

– Дай сюда рюкзак, – командует Лонг.

Черт! У меня там запас сладкого. Если найдут, меня могут отстранить от занятий за торговлю. А если вспомнить, сколько раз меня уже отстраняли… блин, могут ведь и исключить.

– Рюкзак. Дай. Быстро, – повторяет Лонг. Я сглатываю.

– Я не обязана…

– Что-то от нас прячешь? – интересуется Лонг.

– Нет!

– Выключи камеру! – приказывает Тэйт Малику. Тот направил на нас объектив и снимает.

– Я имею право вести съемку!

– Давай рюкзак, – повторяет Тэйт.

– Не дам!

– Вообще-то…

Лонг тянется сорвать с меня рюкзак, я отталкиваю его руку. В глазах охранника мелькает что-то нехорошее. Ой, зря я это сделала.

Меня хватают за руку.

– Дай сюда рюкзак!

Я вырываюсь.

– Руки убери!

Дальше все происходит очень быстро.

Лонг хватает мою руку и заламывает за спину. Тэйт тоже заходит сзади. Я верчусь и вырываюсь, но хватка Лонга только крепнет. И вот я стукаюсь грудью о пол, лицом врезаюсь в холодную плитку. Лонг ставит колено мне на спину, а Тэйт снимает рюкзак.

– Эй, вы охренели? – вопит Сонни.

– Слезли с нее, живо! – кричит Малик, не отводя камеры.

– Ты ведь что-то пронесла, – говорит Лонг, затягивая у меня на запястьях пластиковые стяжки. – Поэтому не хочешь показывать, да? Бандюга мелкая! Вчера столько трепалась – что, язык проглотила?

Я не могу вымолвить ни слова.

Он не коп.

У него нет пистолета.

Но я не хочу погибнуть, как тот парень.

Хочу к маме.

Хочу к папе.

Хочу домой.

Пять

И вот я сижу в приемной директора Родс.

Руки стянуты за спиной. Меня пару минут назад притащил сюда Лонг и оставил сидеть. Сам он в кабинете, говорит с директором. Она сказала секретарю, мисс Кларк, позвонить моей маме и приглядеть за мной. Как будто это за мной тут надо приглядывать.

Мисс Кларк копается в моем электронном личном деле, ищет номер Джей. Как она его до сих пор не выучила?

Я смотрю прямо перед собой. Все стены завешаны мотивационными плакатами. На одном написана полная чушь: «Нельзя управлять чужими поступками. Зато можно управлять собой».

Неправда. Когда тебе заламывают руку, когда ты лежишь на полу и тебя прижимают коленом – ни хрена ты собой не управляешь.

Мисс Кларк набирает номер и через несколько секунд оттараторивает:

– Добрый день, вас беспокоят из Мидтаунской школы искусств. Не могли бы вы позвать к телефону миссис Джейду Джексон?

На звонки в храме Христа отвечает сама Джей, и я жду, что мисс Кларк сразу же начнет объяснять ей, что случилось. Но она хмурится.

– Поняла, спасибо, – и вешает трубку.

Странно.

– Что сказала мама?

– Мне сообщили, что она там больше не работает. Я могу с ней связаться как-то иначе?

Я резко выпрямляюсь – ну, насколько возможно.

– В смысле?

– Могу я позвонить ей на сотовый или домашний номер?

– Вы точно позвонили в храм Христа?

– Совершенно точно, – отвечает мисс Кларк. – Она может быть доступна по сотовому или домашнему номеру?

У меня чуть сердце не останавливается.

Точно, она ведь готовила «попкенчёрч».

Мы его едим, только когда случается что-то плохое. Ее что… уволили?

Не может быть. Мисс Кларк просто ошиблась. Позвонила не туда и не заметила.

Да, точно, дело в этом.

Я отвечаю мисс Кларк, что можно набрать мобильный. Минут через пятнадцать дверь кабинета распахивается и влетает Джей. Она в рабочей одежде, видимо, прямо из церкви.

– Брианна, что с тобой случилось?

Она садится передо мной на корточки и осматривает с ног до головы. Почти как в тот день, когда ее выписали из реабилитационного центра. Тогда она все никак не могла на меня наглядеться. Вот и теперь пристально всматривается в меня… только рук не видит. Она резко разворачивается к секретарю.

– Кто посмел связать моей дочери руки?

На пороге кабинета появляется директор Родс. Почти все ее лицо скрывают очки, рыжие вьющиеся волосы собраны в пучок. Она была директором, еще когда Трей только пошел в старшую школу. Я помню ее по его первой торжественной линейке. Она приторно-сладко улыбнулась мне и сказала: «Надеюсь, через несколько лет ты тоже будешь здесь учиться».

Она не предупредила, что здесь будут охранники, орущие у нее в кабинете про «таких учеников», которые проносят в «нашу школу» «разные вещества». Он закрыл за собой дверь, но я все прекрасно слышала.

«Такие ученики». «В нашу школу». Как будто намекает, что нам здесь не место.

– Миссис Джексон, – произносит директор Родс, – пройдемте в кабинет, нам нужно побеседовать.

– Сперва пусть с моей дочери снимут наручники.

Директор оглядывается через плечо.

– Мистер Лонг, будьте любезны, освободите Брианну.

Он вперевалку выходит из кабинета, берет висящие у него на запястье маленькие ножницы и ворчит:

– Вставай.

Я встаю. Быстрый взмах – и можно пошевелить руками. Джей тут же обхватывает ладонями мое лицо.

– Как ты, малышка?

– Миссис Джексон, пройдемте в кабинет, – напоминает директор. – Брианна, ты тоже.

Мы заходим.