Звёзды с корицей и перцем - Кира Владимировна Калинина

— Что ж, эр ди Ронн, — произнесла Эльга. — Это было красивое извинение. Вы очень расчётливый поклонник.

— Расчётливый? Да рядом с вами я чувствую себя импульсивным подростком!

— О нет, импульсивные подростки ведут себя иначе, — Эльга опустила ресницы, пряча выражение глаз. — Вы же циник, эр ди Ронн.

— Скорее, человек, который не скрывает своих желаний, — он бросил на Эльгу красноречивый взгляд. — Но я не хотел вас обидеть. Я просто... ошибся, приняв видимость за суть. Прошу вас, подумайте: возможно, и вы ошибаетесь на мой счёт. Давайте оставим то маленькое недоразумение в прошлом.

Далеко у горизонта купались в солнце вершины Онембрийских гор. Ветер играл с буйным цветом рододендрона, берега отражались в воде, и по озеру, меняя направление, бежала розовая и лиловая рябь.

— Порой прошлое не отпускает, — еле слышно прошептала Эльга.

Подали закуски, затем баранью грудинку с грибами и жаркое из индейки. Ди Ронн заказал красного вина.

— Всё-таки решились на глупость? — уколола Эльга.

— Решил взять такси. Машину заберу завтра.

Они смотрели, как стелются травы на лугах, как плывут по озеру тени облаков, и говорили на нейтральные темы — о литературе, музыке, театре. Их вкусы во многом оказались схожи, что не мешало спорам и взаимной иронии. Непринуждённый, игривый разговор. Но Эльге казалось, что у неё в груди натянуты чувствительные нити, и кто-то наматывает, наматывает их на кулак, стягивая всё сильнее. Ди Ронн с одинаковой легкостью рассуждал о романах из короткого списка главной сторрианской премии имени Мюри и о смайянских классических комедиях. Знал, какие постановки идут в театрах Сётстада, сыпал именами артистов и даже процитировал пару известных монологов из пьес Мирта.

Известных жителям Смайи, которые проходят их в школе.

— Да вы знаток! — Эльга искусственно рассмеялась. — Только не говорите, что каждый гимназист в Гристаде знает Мирта.

— Не скажу, — ди Ронн был доволен произведённым впечатлением. — Я по натуре исследователь, эра Муар, и мне нравится узнавать вашу планету.

— Вижу, за два года вы многое успели.

Тот, кто держал в кулаке нити её души, резко дёрнул...

Это ведь не любовь, сказала она себе. Нельзя любить сказку, химеру, выдумку, призрака из прошлого. Один день. Придуманный образ. Она и не знала его, того мальчика. Они провели вместе всего несколько часов. Всё это вымысел, иллюзия. Самообман.

Тогда почему ей до сих пор больно?

Когда принесли десерт, ди Ронн достал из кармана бархатную коробочку.

— Хочу подкрепить свои извинения маленьким презентом.

— Что это? — Эльга надавила на язычок у основания и откинула крышку.

На белом атласе лежали серьги с изумрудами на изящных подвесках.

— Вас так поразило моё зелёное платье, эр ди Ронн?

— Скорее, ваши глаза, Мориса.

Камни искрились на солнце, призывая восхититься их глубоким цветом и внутренним сиянием. Эльга захлопнула крышечку.

— Красиво, но я не возьму. Слишком дорогой подарок для первого свидания.

— Примите его в счёт десятого.

— Вот на десятом и приму, — сказала Эльга.

— Ловлю на слове, — ди Ронн спрятал коробочку в карман, блеснув глазами.

Ветер сделал свой выбор — теперь рябь на воде бежала в одну сторону.

— Поужинаем послезавтра в «Долине чудес», Мориса?

— Для вас всё ещё эра Муар. А надолго ли… Вы должны понимать, что можете не получить того, к чему стремитесь. Уверены, что хотите продолжать?

Ди Ронн ответил снисходительной улыбкой:

— Милая эра Муар, жизнь устроена так, что берясь за дело, никогда не скажешь, к чему придёшь. Может, к полному фиаско. А может, приз окажется больше, чем рисовалось в самых смелых мечтах? Я готов рискнуть.

— Всё-таки вы любите риск, — усмехнулась Эльга.

Теперь она знала, чего хочет добиться.

Глава 4

— Сьюз! Кто на выход?

Эльга ловко спрыгнула с подножки в придорожную пыль. Дряхлый автобус стрельнул выхлопом и с дребезгом покатил дальше по залатанному шоссе. Его колёса помнили гладкие, как стекло, дороги Сторры, откуда, отслужив своё, он был сослан на Младшую планету. И уже лет двадцать коптил воздух, объезжая городки и деревушки, разбросанные к юго-востоку от Сётстада.

Через шоссе, за вязами, одетыми молодой зеленью, виднелись крыши Сьюза. Эльга поправила очки и, поудобнее перехватив портфель, зашагала в ту сторону.

Туфли на низком каблуке, старушечья юбка, стянутые в пук волосы цвета прелой соломы, блёклые губы и брови — такой знали Эльгу Экберт в Сётстадской технологической академии. Такой привыкли видеть скромную гостью портнихи Тильды Ньель жители Сьюза. Ничего общего с блистательной эрой Муар, которую невозможно было представить в этом захолустье.

При встрече здесь полагалось здороваться — неважно, свой ты или заезжий. И когда из заросшего бурьяном проулка между двумя усадьбами вынырнул невысокий парень в низко надвинутой кепке, Эльга привычно сказала:

— Добрый день.

Вместо ответа парень ссутулился, пригнул голову и торопливо зашагал прочь. Явно чужак. Вид вороватый, пиджак на груди топорщится. Как бы и впрямь не обокрал кого-нибудь.

На секунду в его гримасе ей почудилось что-то знакомое. Но память не дала подсказки, и Эльга выбросила случайную встречу из головы.

Крохотный Сьюз был нанизан на одну длинную ухабистую улицу, как бусины из речных окатышей на грубую бечёвку. Суровость тёмных каменных домов смягчали палисадники, обнесённые веселыми изгородями.

Штакетник Тильды радовал глаз жёлтыми и красными планками. За калиткой ронял цвет черёмуховый куст. Воздух пах здоровой деревенской весной.

Хозяйка усадила Эльгу обедать в белёной кухне со старинной чугунной плитой, медной посудой на стенах и чёрными от копоти балками под потолком.

— Синее — ушло, — сообщила, ставя перед ней тарелку с тушёной уткой и фасолью. — К жёлтому одна приценялась, но смелости не хватило. Слишком яркое, говорит.

У Эльги побежали слюнки. Поесть в городе она не успела — торопилась на автобус.

— Думаешь, не продастся?

— Продастся, — махнула рукой Тильда. — Вот сейчас потеплеет…

Морисе Муар всё время требовались новые наряды, но копить несметные платья, юбки, жакетики не имело смысла. Кое-что Эльга оставляла себе, от прочего, надев раз-другой, избавлялась — вещи поскромнее отсылала сёстрам в Биен, слишком нарядные и экстравагантные перепродавала через Тильду.

Покончив с уткой, они перешли в мастерскую, которую муж Тильды пристроил к дому незадолго до своей гибели, и Эльга примерила два летних платья — коралловое,