Сказки мёртвой деревни - Сергей Александрович Крючков

Гришке. Забита его житница по самые двери.

 Вечером собрал Григорий друзей: Даниила Костлявого с братом Кириллом, Мишку Оглоблю и Парфёна. Сидят за столом, выпивают за окончание сбора урожая.

– Эка ты крутнулся Григорий! – сказал Даниил. – За одно лето разбогател, барином стал!

– Оно верно. Стал! – довольно ответил Босой. – Всё в дом несу! Это олухи всякие, по типу Харитошки Кунятого, из дому тащат. Нет у них смекалки хозяйской!

– Верно говоришь! – поддакнули гости.

 Солнце давно скрылось, в небе появился месяц, замигали звёзды. В дом вошла жена Харитона.

– Управилась я. – уставшим голосом сказала молодая женщина. – Коровы накормлены, кони почищены. Пойду.

– Ступай! – ответил Гришка. – На дойку не проспи!

 Анна вышла из дома.

– А у Харитона жинка красивая! – заплетающимся языком выговорил Парфён, уронив стакан из ослабших рук.

– У такой и подержаться есть за что! – улыбнувшись добавил Гришка.

 Раскатистым смехом загрохотали четыре мужские глотки. Даниил с братом посмотрели на Григория, тот на Мишку Оглоблю и без слов сговорившись вышли в двери. Парфён пьяный уснул за столом. Проснулся он от охрипшего женского плача. Открыл глаза. На скамейке сидела Анна пытаясь застегнуть порванную рубаху, растрёпанные волосы прилипли к заплаканному лицу. Рядом улыбаясь сидели Гришка и его трое гостей.

– Мужу скажешь – оторву голову и ему и тебе! – с перепоя расслышал Парфён чей-то голос.

 Тут до него дошло, что свершили его дружки.

– Вы что натворили? – с трудом поднимаясь крикнул он. – Вы каких дел учудили!

– Спи, синька! Ты видел что? Сопел, как суслик! – ответил Гришка. – Упала она, поранилась, оборвалась. Верно я говорю, Анна?

 Испуганная женщина закивала головой.

– Ну пойду я? – осипло спросила она.

– Ступай, ступай! – ответил Босой и со смешком добавил: – Смотри больше не падай на спину!

 Дружки расхохотались. Анна выбежала из двери, руками закрыв лицо.

– Она же мужу расскажет, Гришка! Вы с ума выжили? – сказал приходя в себя Парфён.

– Не скажет! А если дознается Харитон, то не жить им. – спокойно произнёс Григорий.

– Нельзя так! Нельзя! – Парфён выкарабкался из-за стола и шагнул к дверям.

– Ты куда энто? – засуетились дружки

– К Харитону! – твёрдо ответил Парфён.

 Не говоря ни слова, Мишка Оглобля схватил уходящего за шиворот и с маху треснул по голове. Остальные подскочили с мест и принялись бить оглушённого. Били долго, да так что Парфён кровью закашлял.

– Хватай его, братушки! – приказал Гришка. – Хочет к Харитошке? Так мы его отнесём!

 Дотащили они избитого до Харитоновой хаты. Бросили у калитки и кричат:

– Кунятый! Выходи скорее!

 Тот выбежал. Глаза красные, волосы на голове дыбом. "Видать жена пришла, да не говорит с чего такая вернулась." – подумал Гришка.

– Вот супостата приволокли. Суди его Харитон! Он нынче жинку твою снасильничал.

 Харитон глянул на избитого, валяющегося Парфёна, обернулся, взглянул на сарай во дворе и с жутким стоном упал на колени. Заколотил Кунятый кулаками по земле, слёзы смешавшись с пылью измазали ему всё лицо.

– Повесилась моя душенька! – сквозь вопли и плач выдавил Харитон. – Ещё остыть не успела… в сарае…

 Гришка и дружки кинулись во двор. В невысоком строении, на перекинутой через потолочную балку верёвке, висела Анна.

 Пришла зима. Снег скрыл грязь дорог и зелень полей, лёд покрыл реку. По улице день за днём от одной хаты к другой слонялся Харитон.

– Аннушку не видали? – спрашивал он. –  Не проходила? Обещалась затемно прийти, а вчера так и не явилась.

– Не было её, Харитоша! Не было. Ты милок ступай домой. Холодно. – тихо отвечали ему. А про себя думали: – Бедолага! Ума лишился! Ох не приведи!

 Дойдя до окраины деревни, Харитон заходил на кладбище. Бродил между могил пока не натыкался на холмик, под которым лежала Анна.

– Ну что ты долго так? – спрашивал он у могилы. – Выбирайся давай.

 Молча просидев у последнего пристанища жены до заката, Харитон вставал, отправлялся домой и каждому встречному радостно говорил:

– Нашёл.

 Парфён, после произошедшего с женой Харитона, ни ногой больше не ступал в Гришкин дом и всячески сторонился бывших дружков. "Убить надо его! Всех их четвертовать, как собак бешенных прирезать! Меня два раза избил, что кости еле собрал! Дружочек…" – думал Парфён и тут же его начинало трясти от мысли, как легко они обвинили его в содеянном. Потом он вспоминал про Харитона и радовался, что мужик спятил, иначе не жить бы ему сейчас. Стал Парфён хаживать по соседям и как бы невзначай заводил разговор о Гришке.

– Погубит он всех. Подомнёт под себя и съест не подавившись, даже косточек не выплюнув.

– Мироедствует Гришка, это верно! – с досадным вздохом отвечали Парфёну. – Но живём же. Вроде помирать не собираемся. Да и сами виноваты к тому же. – как бы извиняясь добавлял собеседник, а сам про себя думал: "Тебе выложи, что накипело – со свету сведёте!"

– А мельницу он строит нынче? Вашими же руками строит! Думаешь даром он станет зерно молотить? Мука станет, что золото! – Парфён начинал кричать, злоба за принесённую дружками обиду, сталью сдавливала сердце. Но слова Парфён подбирал такие, чтобы задели душу слушающего. – Всю осень ходил Гришка вопрошал за мельницу! Продайте, продайте! Выкупить обещался за приличные деньги, а как отказали несколько разов, мельница вдруг сгорела! Это что случайность что ли? А сеять что будете? Зерна аккурат до оттепели! В ножки кланяться пойдёте? А когда всё у вас отнимет, станете детей ему в наём сдавать? Уууу, бараны вы и овцы! Противно с такими за столом сидеть!

– Вот и не сиди! Проваливай! – отвечали ему. – Чего баламутишь? Уходи пока не выставили!

 Парфён с досадой хлопал калиткой и бубня под нос шёл домой.

– Не верят мне. Боятся…

 Солнечным днём мужики топорами расширяли на реке прорубь, рядом с горки каталась ребятня. Ярко-голубое небо пьянило, наполняло силой словно вот-вот придёт весна. Но до неё было ещё далеко. Дым из печных труб чёрными столбами поднимался в верх, обещая скорые морозы. Парфён бродил вдоль застывшего берега, с удовольствием чихая от яркого солнца.

– Не бей! – послышался приближающийся крик. – Я не для себя! Для жены!

 Голос был Кунятого. Парфён поднялся по склону берега. К реке нёсся Харитон, в руках его была курица, которой он отмахивался от Гришки, тот норовил ударить его вилами как дубиной. Они пробегали мимо