Крещение огнем - Анджей Сапковский

– Имя преступника... – Посол прикинулся, будто пытаетсявспомнить, потом открыл сафьяновую папочку с документами. – Простите, memoriafragilis est... Ага, вот. Некий Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах. За ним числятсянемалые преступления. Он разыскивается за убийство, дезертирство, raptuspuellae, изнасилование, воровство и подделку документов. Скрываясь от гневаимператора, он сбежал за границу.

– В Реданию? Далекий же он выбрал путь.

– Ваше превосходительство, – слегка улыбнулся ШилярдФиц-Эстерлен, – вы, насколько мне известно, не ограничиваете своих интересовтолько лишь Реданией. Мы ничуть не сомневаемся, что, если б преступник былсхвачен в одном из союзных Редании королевств, вы, ваше превосходительство,знали б об этом из донесений своих многочисленных знакомых.

– Как, говорите, зовут преступника-то?

– Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах. Дийкстра долго молчал,притворяясь, будто копается в памяти, наконец сказал:

– Нет, знаете ли, никого с подобным именем неарестовывали.

– Серьезно?

– Моя memoria в таких вопросах fragilis не бывает.Сожалею, ваше превосходительство.

– Взаимно, – холодно ответил Шилярд Фиц-Эстерлен. –Особенно сожалею, поскольку взаимная экстрадиция преступников при такихусловиях представлялась бы осуществимой. Не смею дольше задерживать вашевнимание. Желаю здоровья и успехов.

– Взаимно. Прощайте, ваше превосходительство. Посолвышел, проделав несколько весьма сложных церемониальных поклонов.

– Поцелуй меня в sempiternum meam, хитрец, – проворчалДийкстра, скрещивая руки на груди. – Ори! Вылезай!

Красный от долго сдерживаемого кашля секретарь вышел из-запортьеры.

– Филиппа все еще торчит в Монтекальво?

– Да, кхе, кхе. И с нею госпожи Ло-Антиль, Меригольд иМец.

– Через день-два может начаться война, через минутувспыхнет граница на Яруге, а эти бабы заперлись в какой-то зачуханнойразвалюхе. Бери перо, пиши. "Возлюбленная Филь..." А, холера!

– Я написал: "Дорогая Филиппа".

– Прекрасно. Пиши дальше. "Возможно, тебе будетинтересно узнать, что чудака в шлеме с перьями, который скрылся с Танедда стольже таинственно, сколь и появился, зовут Кагыр Маур Дыффин, он сын сенешаляКеаллаха. Этого странного типа ищем не только мы, но, как выяснилось, и службаВаттье де Ридо и люди того курвиного сына..."

– Госпожа Филиппа, кхе, кхе, не любит таких выражений.Я написал: "канальи".

– Пусть будет каналья... "этой канальи СтефанаСкеллена. Ты знаешь не хуже меня, дорогая Филь, что разведслужбы империиактивно разыскивают только тех агентов и эмиссаров, которые вызвали особоенедовольство Эмгыра. Тех, которые вместо того чтобы выполнить приказ илисгинуть, предали и приказа не выполнили. Поэтому проблема выглядит достаточностранно, как-никак мы были уверены, что приказы, данные Кагыру, касались поимкикняжны Цириллы и доставки ее в Нильфгаард". С новой строки."Странные, но обоснованные подозрения, возникшие у меня в связи с этимделом, а также довольно удивительные, но не лишенные смысла теории, которые уменя есть, я хотел бы обсудить с тобой один на один.

С выражением глубокого уважения et cetera, et cetera..."

***

Мильва поехала на юг, прямо, не сворачивая, сначала поберегу Ленточки, через Выжиги, потом, переправившись через реку, по подмокшимярам, покрытым мягчайшим ярко-зеленым ковром кукушкина льна. Она исходила изтого, что ведьмак, не зная местности так хорошо, как она, не станет рисковать ине переправится на берег, занятый людьми. Срезав огромный, выпучившийся всторону Брокилона изгиб реки, она вполне могла бы нагнать его в районе пороговКеанн Трайс. Двигаясь быстро и не останавливаясь, могла даже перегнать.

Зяблики не ошибались, когда звенели. Небо на юге явнохмурилось. Воздух стал плотным и тяжелым, комары и мошкара сделались чертовскинахальными и настойчивыми.

Когда она спустилась в пойму, заросшую еще увешаннымзелеными орехами орешником и голой, чернявой крушиной, почувствовала: она здесьне одна. Не услышала. Почувствовала. Знала – это эльфы.

Придержала коня, чтобы укрывшиеся в чаще лучники могли какследует ее рассмотреть. Затаила дыхание. В надежде, что терпения у них хватит.

Над перекинутым через спину коня козлом бренчала муха.

Шелест. Тихий свист. Она просвистела в ответ. Скоя'таэлисловно духи выглянули из зарослей, а Мильва только теперь вздохнула свободно.Она их знала. Они были из команды Коиннеаха Де Рео.

– Hae!, – сказала она, слезая с коня. – Que'ss va?

– Ne'ss, – сухо ответил эльф, имени которого она непомнила. – Саегат.

Неподалеку на поляне расположились остальные. Их было неменьше тридцати, больше, чем во всей команде Коиннеаха. Мильва удивилась.Последнее время отряды белок скорее таяли, нежели росли. Встречавшиеся теперькоманды были кучками истекающих кровью, взбудораженных, едва державшихся вседлах и на ногах голодранцев. Эта команда была другой.

– Cead, Coinneach, – поздоровалась она с приближающимсякомандиром.

– Ceadmil sor'ca.

Sor'ca. Сестренка. Так ее называли те, с которыми она была вдружбе, когда хотели выразить ей уважение и симпатию. Хотя они, как ни говори,были на много-много зим старше ее. Сначала она была для эльфов просто Dh'oine,человеком. Позже, когда она уже регулярно им помогала, стали называть ее AenWoed-Ьеаппа, "девушка из леса". Еще позже, узнав лучше, стали наманер дриад именовать Мильвой, Коршуном. Ее настоящее имя, которое она выдавалатолько самым близким, отвечая взаимностью на подобные жесты С их стороны,эльфам не нравилось, они выговаривали его как "Mear'ya" со слабойгримасой, словно оно ассоциировалось в их языке с чем-то неприятным. И сразупереходили на "sor'ca".

– Куда направляетесь? – Мильва взглянула внимательнее,но по-прежнему не видела ни раненых, ни больных. – На Восьмую Версту? ВБрокилон?

– Нет.

Слишком хорошо зная эльфов, она воздержалась от дальнейшихрасспросов. Ей достаточно было нескольких взглядов на неподвижные, застывшиелица, на преувеличенное, демонстративное спокойствие, с каким они приводили впорядок экипировку и оружие. Достаточно было внимательно заглянуть в глубокие,бездонные глаза, чтобы понять: они шли в бой.

Небо на юге темнело, затягивалось туманами.