Две недели перед новым годом - Лад Иванов

что ты уже потерял интерес к заказу. Да, да, не улыбайся. Я направлял к тебе профессионалов… Было ещё несколько подобных проверок. Методом несложных интерполяций я понял, что ты можешь побывать только лишь в самом начале пятидесятых.

— Что вы от меня хотите? — глядя в глаза Павлу Петровичу, спросил Саша.

Старик встал и принялся, как и в прошлый раз, бродить вдоль полок. По-видимому, это было в его обыкновении при сильном волнении.

— Меня убивает это время, в котором мы живём. Я брожу среди чужих, непонятных мужчин, женщин и детей. Они все вроде бы говорят по-русски, но как будто бы прилетели с другой планеты, понимаешь? Я! Я чужой здесь.

— Да, теперь понимаю, — ответил Саша. — С Луны, например.

— С луны… Конечно, понимаешь, ты и сам всё это чувствуешь. Мы долго говорили с тобой в прошлый раз. Я же вижу: тебе противно очень многое из того, что за этой красивой дубовой дверью.

Павел Петрович замер с вытянутым пальцем, указывающим на вход в магазин.

— Я не могу здесь больше находиться. Я всю жизнь, не жалея сил, работал для процветания моей Родины и ничего не смог сделать, чтобы отвратить её от той пропасти, в которую сегодня она летит. Послушай меня…

Старик быстро подошёл к столику и опустился в кресло.

— Саша, мне не так долго осталось. Я хочу уйти из жизни среди людей своей категории, своей шкалы мер. Хочу уйти в той моей любимой Москве. Умоляю тебя. Отведи меня туда… А здесь мне душно, душно. Я задыхаюсь. Я не могу здесь больше. Как ты попадаешь туда? Это какая-то машина? Только ты можешь совершать эти путешествия или любой человек?

Гость замер в ожидании.

— Пожалуйста, расскажи мне. И самое главное… Ты никогда ничего не менял в нашем времени оттуда?

— Ничего нельзя поменять, Павел Петрович. Вообще ничего. Ни одного мгновения. Каждая снежинка за окном упадёт на своё место, что бы вы ни сделали в прошлом. Если завтра вернуться в пятидесятые и совершить какое-то действие, значит, это всё уже и так было. Уже сегодня, сейчас, эти события произошли. До того, как вы завтра полетите в пятьдесят второй год. Мы можем вершить только наше будущее. Наше завтра. Но не властны над тем, что уже произошло. Понимаете?

Гость кивнул:

— Значит, разрушения не избежать? Пусть так… Но я всё равно хочу туда. Хотя бы на день. Хоть на час. Просто пройти по вечернему бульварному кольцу… И хоть издали посмотреть на маму. Отведи, отведи меня туда… Я хочу видеть эту эпоху и этих людей.

— Я не знаю, смогу ли взять с собой в прошлое другого человека. Правда, не знаю. Я сам всё время об этом думаю… Дайте коньяку подышать, — Саша наполнил опустевший бокал гостя. — Мне нужен ваш размер обуви и одежды. И приходите ко мне сюда в семь утра в понедельник.

Павел Петрович испытующе посмотрел на него и кивнул.

— Конечно. Как скажешь.

Домой

В понедельник, подходя к магазину, Саша ещё издали увидел сгорбленный силуэт у своих дверей. Он поздоровался, удивившись осунувшемуся лицу Павла Петровича, казавшемуся совсем постаревшим, особенно в ледяном белом свете утреннего фонаря.

— Вы как себя чувствуете? — поинтересовался он.

— Да всё нормально, не обращай внимания. Просто не спал совсем сегодня. Не мог уснуть, — делано бодро ответил старик.

— Ну что же… Пойдёмте.

Зайдя внутрь, они сразу направились в кабинет. Ничего не объясняя и без разговоров, Саша отодвинул тумбочку от стола, поддел люк в полу, открыл его и начал спускаться.

— Сейчас включу свет внизу, и лезьте за мной! — крикнул он с лестницы.

Старик довольно быстро спустился вниз и принялся разглядывать подземелье.

— Здесь пока что ничего интересного, — улыбкой подбодрил его Саша. — Основной путь ещё ниже. На дне вот этого колодца. Обычно я проделываю его в темноте, но чтобы вам было удобнее, наденьте налобный фонарик. Я крикну, как доберусь до дна, тогда начинайте спускаться. Нужно будет раздеться донага. Складывайте одежду вот на этот стул… Да не бойтесь вы.

Отвернувшись, проводник сам принялся раздеваться.

Спустившись вниз и крикнув Павлу Петровичу, что можно следовать за ним, Саша отошёл от шахты и уставился в черноту туннеля.

«Вот он, момент истины», — подумал он.

Старик спустился следом. Он, конечно, не мог предположить, что преодолевать путь сквозь время придётся нагишом, а потому явно стеснялся.

— Дайте мне фонарик.

Медленно переступая по холодному сырому полу, они двинулись вперёд. Дойдя до пометки мелом на стене, Саша выключил свет и положил фонарь на землю.

— Дальше придётся идти в темноте. Когда доберёмся до лестницы наверх, ждите снизу. Я поднимусь и посвечу вам сверху. Надеюсь, что вы сможете пройти за мной. Я сам в этом крайне заинтересован.

Сделав несколько шагов вперёд, Саша остановился.

— Вы здесь? — спросил он в темноту и замер.

Ах как мучительно долго тянется тишина. Опять, как в первый самый раз, слышно даже, как колотится сердце. Если сейчас за спиной раздастся голос, то жизнь пойдёт по одному пути. Желанному и многажды представляемому. Если же не… Даже и думать об этом не хочется.

Но вот сзади послышался чуть слышный шёпот:

— Да, здесь.

— Слава богу! Вы не представляете, как я рад. Теперь вперёд!

Через несколько минут они стояли всё в том же подвале со сводчатыми потолками и круглым колодцем в полу. На стуле лежало бельё и новенький костюм, предназначенный для Павла Петровича. На полу под ним стояли теплые зимние ботинки.

— Одевайтесь. Надеюсь, всё впору. И айда гулять по старой Москве, — со смехом сказал Саша, облачаясь в свои изрядно уже поношенные брюки и кофту.

Они поднялись из подземелья на поверхность. Наверху проводник выдал экскурсанту верхнюю одежду и меховую шапку. Подойдя ко входной двери, он обернулся к бледному лицу старика.

— Чувствуете воздух? Другой?

— Не замечаю пока разницы, — чуть слышно ответил тот.

— А я вот замечаю. Совсем другой запах. И цвет. Совсем другой.

— Цвет?

— Ага. Более прозрачный. Ну что же. Я дарю вам мой город. Москва: Павел Петрович, Российская Федерация. Павел Петрович: Москва, Советский Союз, — торжественно продекламировал Саша и открыл дверь на улицу.

Старик переступил порог и замер.

— Я до последнего момента не верил до конца… Я не верил.

Девушка, проходящая мимо, предусмотрительно обошла их подальше, косясь на приличного с виду, степенного товарища в возрасте, который, не отрывая глаз, смотрел на неё.

— Павел Петрович, не пугайте гражданку. Что вы, ей-богу, комсомолок не видели? Куда пойдём?

У Саши было прекрасное настроение: эксперимент удался, подопытный прошёл