Меч и перо - Асан Кенжебаевич Ахматов

Похоже, он все-таки уснул, и ему привиделось, что от озера к его шатру идёт белобородый старец с чёрной собакой. Чингисхан хотел было подняться и встретить гостя, но почему-то у него не оказалось на это сил. Он так и остался на ложе. Тем временем старик приблизился к шатру и, оставив собаку на пороге, вошёл.

– Здравствуй, Темуджин, – как со старым знакомым, поздоровался старик с Чингисханом.

– Откуда ты меня знаешь, старец? – сдавленный голос вырвался из груди Чингисхана.

– Я тебя ждал, но не дождался, – спокойно ответил старик и многозначительно посмотрел прямо в глаза правителю.

– Ты – оракул, – великий монгол понял, кто почтил визитом его шатёр, и снова попытался встать. На этот раз силы частично вернулись к нему, и ему с трудом удалось это сделать. На ватных ногах, пошатываясь, он приблизился к старику и, заглянув ему в глаза, увидел, что они были небесно-голубого цвета. Это удивило Чингисхана.

– Ты есть, или это мой сон?

– Я – есть, а быть может – и нет.

– Почему у тебя, старик, глаза голубые, как небо, и глубокие, как воды Иссык-Куля? – Чингисхан продолжал задавать старику вопросы, не замечая, что шатра уже нет, а сами они оказались на берегу озера. Собака, тут как тут, подбежала к хозяину и, лизнув ему руку, улеглась у его ног. Оракул, нагнувшись, погладил собаку по голове и спокойно ответил собеседнику:

– В моих глазах отражается цвет этого священного озера, – показал старик рукой на широкие просторы Иссык-Куля. – А глубоки они потому, что в своей жизни многое пришлось мне повидать и хорошего, и плохого. Правда, Кумайык? – старец почему-то обратился к собаке, словно той были известны все тайны жизни оракула. Кумайык, будто понял, о чём спросил его хозяин, утвердительно кивнул, закрыл глаза и положил голову на лапы. Чингисхан, внимательно вглядевшись в пса, заключил:

– Слушай, старик, мне знакома твоя собака. Но ведь она умерла, как и ты, – он перевёл взгляд на старика и спросил: – Вы призраки? Отвечай, старик! Куда все подевались? Я не вижу своих воинов, и где мой шатёр? Отвечай! Почему ты не дождался меня?

Старик не спешил отвечать на вопросы, которые сыпались градом. Он пристально смотрел вдаль, в сторону озера, и чуть погодя произнёс:

– Сколько в жизни вопросов, столько и ответов быть должно.

– Ты точно призрак?! И собака твоя – призрак?! – Чингисхан попытался было схватить старика за руку. Но это у него не получилась.

– Ты прав, мы – всего лишь твоя иллюзия. Но не пугайся, ведь и сама жизнь – иллюзия. Мир существует, пока есть ты. Когда не станет тебя, не станет и этого мира. Не бойся покидать его.

– Мне нечего бояться в этом мире.

– Но ты – покоритель вселенной – боишься смерти.

– Боюсь, как и все. Я ведь человек… Зачем ты явился ко мне, старик? Терзать мою душу? Что тебе от меня нужно, раз ты уже покинул этот бренный мир?

– Опять много вопросов. От тебя мне не нужно ровным счётом ничего.

– Так ты можешь мне помочь? – в голосе Чингисхана послышались нотки надежды.

– Думаю, в том, о чём ты меня собираешься просить, я не смогу помочь.

– Так какой ты тогда оракул, знающий тайну вечной жизни?! – в сердцах вскричал Чингисхан. – И стоило мне тащиться сюда, чтобы услышать твои поучения, которые не стоят и ломаного гроша! Ты ответь мне на один вопрос. Знаешь ты эту тайну или нет?

– А кто тебе сказал, что мне известна эта тайна? – удивился настойчивости собеседника старик.

– Мне сказали знающие люди.

– Они просто хотели дать тебе надежду, Темуджин, и сказали тебе то, что хотели услышать твои уши. Запомни, ничего вечного нет, кроме времени.

– Слушай, старик, если ты дашь мне эликсир бессмертия, то я тебе обещаю, что мой меч станет не оружием завоевателя, а мечом правосудия. Я установлю в мире такой порядок, при котором все люди будут жить в благополучии и согласии как единый народ.

– И ты этому веришь? – усмехнулся старик. – А человеческие пороки, о которых ты так часто стал думать? Зависть, жадность, жажда власти. Ты о них забыл? Чтобы построить новый, лучший мир, тебе необходимо выбить всю эту ересь из каждого. Тебе, великому Джихангиру, под силу сделать это? – строго спросил старик.

Чингисхан ответил не сразу. Немного помолчав, собравшись с мыслями, он тихо признался:

– Увы, старик, не под силу.

– Вот, видишь, великий завоеватель. Даже тебе это не под силу.

После этих слов старца день вдруг сменился ночью, на небе появилась луна и звезды.

– Слушай, великий Чингисхан, ты видишь луну?

– Да, старик, но что из того? Сколько живу, столько ее и созерцаю.

– Так вот, избранный, я хочу тебе сказать, что с сотворения земли, во все времена луна смотрит на землю лишь одной своей стороной. И никому не суждено увидеть её обратную сторону, тёмную её часть. Я открою тебе одну тайну. В недалёком будущем человек таки сможет узреть обратную сторону луны. Тот, грядущий век будет веком расцвета человеческого ума и, возможно, началом его заката. В те времена священные воды Иссык-Куля поднимутся и поглотят города и поселения, которые ты видел на берегу озера. На земле появится много зла, случится много небывалых по силе войн, их ужас превзойдет ужас всех вместе взятых сражений, которые были доселе. Огонь сметет великие города. Брат пойдёт на брата, сын на отца. И огромное число людей по прихоти глупцов обратится в прах и пепел.

– Но такова жизнь, таков мир по сути своей, – перебил Чингисхан старика и добавил: – Войны были, есть и будут.

– Но не такие, которые вёл ты и которые вели до тебя! – возразил старик. Он оценивающе посмотрел на Чингисхана. – Вот ты, Чингисхан, в себе хранишь много вещей, которые не хотел бы никому показывать. Эта обратная сторона твоей луны. И ты её никому не откроешь, потому что это – твоя боль и печаль.

– Может, ты и прав, старик.

– Твоя боль – это смерть отца, которого отравили в степи хитрые татары. Твоя боль – это непонятый тобой старший сын. Твоя боль – это твой побратим Джамуха…

– Хватит, старик, – перебил его Чингисхан. – В жизни любого человека есть боль, которую он никому не показывает. Если я тебя правильно понял, ты просто хочешь мне сказать, что в жизни за всё надо платить. На всё есть своя цена.

– В том числе и на славу, великий и непобедимый.

– Возможно, ты снова прав, старик. Теперь становится ясным твоё послание. Я