Меч и перо - Асан Кенжебаевич Ахматов

это состояние. Его можно было испытать только тогда, когда на разгоряченной лошади врываешься в самую гущу сражения. Это было острейшее из чувств, когда-либо испытанных воином. В какой-то момент Чингисхан понял, что это лишь видение, а сам он по-прежнему стоит на берегу теплого озера, у хижины покинувшего мир оракула и слушает какую-то легенду из уст неизвестного мальчика. После своеобразного погружения Чингисхан оказался в поту, будто после настоящей битвы. Мальчик тем временем продолжал свой сказ.

– О чём он рассказывает? – спросил тихонько повелитель монголов, всё ещё оставаясь во власти странного видения.

Джебе ответил не сразу. Когда-то в Семиречье воин слышал у кыргызов что-то подобное. То было народное сказание о великом герое прошлого.

– Сказание о воине Манасе, – ответил Джебе, поразмыслив.

Чингисхан порылся в памяти, но не нашел ничего, кроме какого-то странного, едва уловимого ощущения знания. Может, отголоски прежних жизней?

– Кто такой этот Манас? В чём его сила? Кажется, я слышал о нём что-то?

– Это славный кыргыз. Он был защитником народа и своей земли. Но главная его заслуга в том, что он собрал сорок кыргызких племен под единое знамя и сделал кыргызов непобедимыми.

– Да, кыргызы славные воины. Тебе ли не знать об этом, Джебе.

– Ты прав, великий, это свободолюбивый и гордый народ, как эти горы.

– И сказание о Манасе действительно завораживает. Он и вправду был героем, который заслуживает уважения.

Вдруг мальчик остановил сказание, посмотрел на Чингисхана и громко заплакал.

– Ты чего ревешь? И кому ты рассказываешь про Манаса?

Мальчик ответил не сразу. Всхлипывая, он посмотрел на воинов с факелами и тихо промолвил:

– Я плачу, потому что мне так не хватает деда! А про Манаса я рассказываю потому, что дедушка любил слушать меня. Его душа рядом, и он слышит меня. Я очень скучаю по деду, он был таким хорошим.

– Сказание о Манасе длинное?

– Очень. Настоящие манасчи могут рассказывать о его подвигах трое суток подряд.

– Воистину это народное творение удивляет меня, если ты говоришь правду.

– Я не умею лгать. Когда вырасту, хочу стать настоящим сказителем, тогда я смогу восхвалять Манаса столько дней подряд, сколько у меня хватит сил не спать.

После этих слов мальчик смахнул с глаз слёзы, словно это были капли прибоя, и спрыгнул с камня. И воин и нет, вновь отметил про себя Чингисхан. А юноша просто спросил его:

– Вы – Темуджин, сын Есугея?

– Да. Откуда ты знаешь меня? – Вопрос был почти риторический. Повелитель вселенной знал, что эта встреча – неспроста.

– Дедушка говорил мне, что вы придете сюда.

– А где твой дедушка и кто он такой, если знает то, чего ещё не случилось? Наверное, молва обо мне летит быстрей моих коней.

– Мой дедушка покинул нас, и мы его похоронили.

– Так твой дедушка и есть оракул? – сверлящим взглядом посмотрел Чингисхан на мальчика.

– Да, уважаемый Темуджин, – просто ответил мальчуган и почему-то с выражением большого сострадания посмотрел на пса, который никак не отреагировал на появления чужаков и продолжал лежать. – Собака тоже умирает.

– А чья это собака? – теперь только обратил внимание на неё Чингисхан. – И отчего она умирает?

– Это наша собака, она очень любила дедушку. Когда он умер, она перестала кушать и лаять. Наверное, ждёт его, тоскует.

– Может быть, ведь собаки за долгие годы привязываются к хозяину. Но ты мне скажи, мальчик, от чего умер твой дедушка?

– Я не знаю. Наверное, от старости.

– И насколько он был стар?

– Об этом никто не знает. Может быть, ему было тысячу лет.

– И этому можно верить?

– Не знаю, так говорили в округе.

– А сам-то он что говорил по этому поводу?

– О своём возрасте дедушка никогда ничего не говорил.

– Я смотрю, ты смышленый мальчик. – Чингисхан перевел взгляд на Джебе, стоявшего на почтенном расстоянии, и обратился к нему: – Как думаешь, Джебе, можно верить этому мальчику или нет? – и, не дождавшись ответа, продолжил: – Ну, расскажи, сам-то ты кто будешь?

Мальчик не сразу ответил на этот вопрос. Поразмыслив, как взрослый, он вытер опухшие глаза рукавом грязного кафтана, встал и с гордостью произнес:

– Я Тынар, сын Алтана из племени конуратов.

– Так ты – мой племянник, получается, – усмехнулся Чингисхан, потом с почтительной интонацией добавил: – Моя мать из твоего племени. А вот эти воины – твои соплеменники, – указал он на отряд телохранителей, плотно оцепивший место, где великий вел беседу. Мальчик без тени страха посмотрел на вооруженных людей, которые стояли, не шелохнувшись, и были готовы в любой момент защитить своего предводителя.

– Они тоже великие воины, как и ты? – спросил он у Чингисхана, который, подобно собеседнику, оценивающе разглядывал своих верных нукеров.

– Да, они такие же великие, как и я, – с гордостью ответил, наконец, Чингисхан, и ни один мускул в этот момент на лицах телохранителей не дрогнул от услышанного. Но было видно – и это не ускользнуло от взора правителя, – что им было приятно слышать такие слова из уст самого джихангира.

– А как ты к старику прибился, ведь ты, насколько я понял, не родной ему, пришлый? И откуда ты про меня столько знаешь? – продолжил свои расспросы Чингисхан.

– Я был невольником купца из города Кашгар. Он забрал меня за долги нашей семьи. Отец рано умер и не смог выплатить долг. Когда караван проходил среди этих мест, я сильно захворал, и меня бросили здесь, чтобы я не стал обузой. Местные жители нашли меня умирающим и отнесли к старику. Он выходил меня, за что я ему бесконечно благодарен. Выздоровев, я остался у него и до последних дней помогал готовить различные лекарственные настои из горных трав. Дедушка лечил людей и умел предсказывать будущее. Теперь его нет, и я не знаю, что мне дальше делать. – После этого короткого рассказа о себе мальчик замолчал. На его глаза навернулись слёзы, и он, посмотрев на собаку, которая уже не подавала признаков жизни, сообщил:

– Собака умерла!

Это известие поразило повелителя вселенной. «Животное умерло от тоски по человеку. Разве такое бывает? Что же это за чувство такое, когда зверь ради человека готов пожертвовать своей жизнью? Это точно не любовь, ведь животные не умеют любить. Но это больше, чем преданность. Так что же это такое?» – подумал Чингисхан, потом неизвестно к кому обратился:

– Что могло заставить эту чёрную собаку превознести жизнь старика выше, чем свою собственную?

Он знал, что не найдёт ответа, и просто спросил мальчика, как будто разговор шел о человеке:

– Скажи, Тынар, каким был этот пёс.

– Он был умным, верным