Чужая воля - Наталья Александрова

И он удалился быстрым шагом, а пока я переводила дух иприжимала руки к сердцу, Артем уверенно устремился на кухню.

– О-о! – издал он радостный вопль. – А у тебяоказывается здесь приличная жратва!

– Красную кастрюлю не трогай! – крикнула я слабымголосом. – Это для Горация!

И только я хотела было направиться в ванную, чтобы привестисебя в порядок, потому что телефонный мастер поднял меня ни свет ни заря прямос постели, как опять-таки раздался звонок в дверь. Сговорились они все, что ли!

– Кто еще там? – гаркнула я, не удосужившисьзаглянуть в глазок, все равно ни черта там не видно.

– Милиция, – вежливо ответили из-за двери. –Воробьева Лариса Павловна здесь проживает?

Этого еще не хватало, милиция зачем-то по мою душу. Из кухнидоносился стук вилки о кастрюлю. И в тарелку ему лень положить, так из кастрюлии жрет!

– Артем! – истошно завопила я. – Откройдверь, там милиция!

Явились Артем и Гораций, открыли дверь. И вы можете представитьсебе мое возмущение, когда я увидела, как негодяй Гораций рычит, захлебываетсяот лая и просто-таки жаждет разорвать на кусочки двоих довольно симпатичныхмолодых людей. Значит, всяких сомнительных личностей вроде Луизы и телефонногомастера он запросто пускает в квартиру, а милицию почему-то сильно не любит.Артем с трудом удерживал осатаневшего ротвейлера за ошейник.

– Да идите вы обратно на кухню! – крикнула я.

Старший из прибывших показал мне удостоверение.

– Мех… – запнулась я.

– Моя фамилия – Мехренъгин. Это река такая –Мехреньга, – пояснил он.

– Ну-ну, – вздохнула я. – Так что вам угодно?

– Это – ваша? – Он показал мне квитанцию зателефонные переговоры.

– Моя, – кивнула я. – Вы же сами видите,номер мой.

– Когда вы ее оплачивали? – строго спросилМехренъгин.

– Опять-таки можно посмотреть, – удивиласья, – там же есть дата.

– Оплачена она месяц назад, судя по коду – разговор былс Москвой.

– Ну да, – обрадовалась я, – теперьприпоминаю – звонила я в Москву, в издательство, кучу денег наговорила, потомучто днем звонила, по высокому тарифу. А как она у вас очутилась?

– Это мы вас должны спросить – когда вы видели этуквитанцию в последний раз? – спросил младший из милиционеров, розовощекийи даже, кажется, синеглазый.

– Понятия не имею, – честно призналась я, – явообще думала, что она дома, лежит со всеми квитанциями в общем конверте.

– Напрасно вы так думали, – протянул старший,Мехренъгин или как там его.

– Слушайте, скажите прямо – что случилось? –рассердилась я.

– А почему вы думаете, что что-то случилось? –продолжал валять дурака розовощекий.

– Потому что вы не пришли бы ко мне вдвоем с утрапораньше, если бы нашли эту квитанцию в магазине или на собачьейплощадке, – я окончательно разозлилась и даже мелькнула мысль, что Горацийбыл не так уж не прав, когда набрасывался на этих двоих.

– Тогда объясните мне, каким образом ваша квитанциянашлась в кармане убитой вчера вечером женщины? – железным голосомвопросил все тот же Мехреньгин.

– Так бы сразу и сказали, – ворчливо начала я, ноосеклась на полуслове. – Что, что случилось?

– Вчера вечером на автобусной остановке нашли мертвуюженщину, – терпеливо объяснил Мехреньгин. – У нее в кармане куртки мыобнаружили эту квитанцию.

– Ах да, куртка! – вспомнила я. – Все сходится.

– Что сходится? – они оба смотрели на меня сбольшим подозрением.

– На ней была моя куртка, а квитанция валялась вкармане уже давно, я и забыла. Мы зашли тогда в сберкассу вместе с Горацием, попути.

– Гораций может это подтвердить? – машинально спросилМехреньгин. – Как его фамилия?

Он замолчал от тычка в бок, потому что второй милиционер,пухлощекий, которого звали Дима, увидел по моему лицу, что я сейчас умру отсмеха, и все понял про Горация. Я в свою очередь взглянула на Мехреньгина ипоняла, что он не полный идиот. Просто человек не спал ночь, вот изарапортовался.

– Гораций ничего не сможет подтвердить, онсобака, – мягко начала я. – Квитанция находилась в кармане оранжевойкуртки, это моя собачья, так сказать, одежда. Куртку эту я вчера вечером даланадеть Луизе Семеновне Плойкиной, потому что шел сильный дождь, а у нее не былозонтика.

Далее я достаточно подробно объяснила им, кто такая Луиза,как она оказалась в моем доме и почему шла вечером одна.

– А теперь вы мне расскажите, как она была убита!

– Ее задушили телефонным шнуром. Скорее всего, с цельюограбления, – вздохнул Мехреньгин.

– Да что у нее брать-то? – воскликнула я.

– И не говорите, – он понурился, – из-забуханки хлеба могут человека убить. Совсем народ с катушек сошел.

– Ну надо же, – растерянно протянула я, –ужас какой!

Во мне проснулись некоторые угрызения совести. Если бы вчерая не выперла Луизу под дождь, она не встретила бы грабителя и, возможно,осталась бы жива. Либо дождь бы прошел и на улице оказалось больше народу, либоже грабитель успел отыскать бы себе другую жертву. Но тогда пострадал бы кто-тодругой, возразила я себе, и, возможно, он был бы не такой противный, как Луиза.Я вспомнила, как она шарила в кабинете Валентина Сергеевича, и поняла, чтопо-прежнему не испытываю к ней теплых чувств.

Милиция наконец убралась восвояси, обрадовав на прощание,что меня еще вызовет следователь. Расстроенная, я потащилась на кухню, чтобывыпить кофе и собрать в кучку ускользающие мысли.

Артем, оставленный без присмотра, сожрал остатки вчерашнегообеда, приготовленного Олегом. Кроме того, он вообще полностью опустошилхолодильник, так что нужно было идти в магазин. А я-то хотела сегодня целыйдень посвятить Бельмону!

– Тебя что – дома не кормят? – холодноосведомилась я.

– А почему это, как ни придешь, все у тебя холодильникпустой! – немедленно отреагировал Артем, будучи, как всегда, на высотесвоего потрясающего хамства.

– Как это – пустой? – я, как обычно с Артемом,завелась с пол-оборота. – Был полный. Пока ты не пришел. И обед мойсегодняшний между прочим, ты сожрал. Жаркое по-мексикански! Было…

– Что, это? – он пренебрежительно показывал напустую кастрюлю.

– Именно это! – агрессивно наступала на него я.

– Да, ничего, – милостиво согласился Артем идобавил удивленно: – А знаешь, ты научилась вполне сносно готовить.

И поскольку я промолчала, потому что жаркое готовил вчераОлег, Артем продолжал, ни капли не смущаясь: