Бабник - Стелла Чаплин

– Слава богу, – сказала Дебби, ковыляя за ним. – Нам лучше не принимать душ, а то мы его потеряем. Ты иди в машину и жди на случай, если он выйдет, а я останусь здесь и посмотрю, что он будет делать. Вдруг он пойдет плавать.

Я села в машину и через двадцать минут, взглянув поверх журнала, увидела, что Найгел Нэпьер идет к своему «мерсу» с Дебби на «хвосте».

Черт возьми, слежка продолжается.

Дебби со стоном уселась на водительское место, и мы поехали. Но вместо того, чтобы направиться к дому, Нэпьер выехал на дорогу к Манчестеру.

– Наверное, он отправился за покупками, – сказала Дебби.

– Наверное.

Дебби держалась от него как можно дальше, чтобы не возбуждать подозрения. Неужели он до сих пор не обратил внимания на нашу машину? Но либо Найгел Нэпьер не смотрел в зеркало заднего вида, либо ему было о чем подумать и без нас, но он не заметил преследования, даже когда повернул в жилой квартал с роскошными особняками. Когда Дебби увидела, что он показывает поворот, она постояла пару минут.

– Видишь, он направляется не по магазинам, – заметила она.

Мы поехали за Нэпьером, и я увидела, что его «мерс» стоит перед домом еще больше и грандиознее, чем его собственный. Нэпьер уже был на крыльце, дверь открылась, и появилась блондинка. Она страстно поцеловала Нэпьера, затем они вошли в дом и закрыли за собой дверь. Я должна отдать должное Дебби: она идеально рассчитала время. Дебби сказала только два слова, но с большим чувством:

– Таня Викери!

Она уже схватила свой мобильник, чтобы звонить Элейн домой.

– Элейн, ты мне не поверишь, все даже лучше, чем ты думала. Найгел Нэпьер жив, здоров и трахается с Таней Викери.

Мне было слышно, как Элейн кричала от радости, несмотря на огромное расстояние до Хэмстеда, где она жила.

– Слушай, похоже, теперь они поменялись ролями! – кричала Дебби. – Теперь она за ним гоняется!

Еще одна порция визга из трубки.

– Да, значит, сначала она разрушила его карьеру, а теперь она разрушает его семейную жизнь! Это потрясающе! Невероятно! Не волнуйся, Элейн. Мы не уедем отсюда, пока не сфотографируем их вместе. Даже если нам придется просидеть здесь всю ночь.

Через пару часов стало ясно, что именно это нам придется сделать. На мне все еще были пропитанные потом шорты и футболка, в которых я занималась в спортзале. Мы обе проголодались, и нам было бы неплохо помыться, но Дебби и не думала отступать. Ни теперь, когда она оказалась на пороге самого важного события в своей карьере. И даже ни тогда, когда стемнело, но ни Найгел Нэпьер, ни Таня Викери так и не вышли из дома. Никогда.

Дебби развлекалась, придумывая заголовок для своей статьи, который должен был появиться на передней полосе крупным шрифтом: «Позвони нам и получи женатого мужчину», эксклюзивный репортаж от Дебби Джиб.

Должна признаться, что все это показалось мне очень странным. Таня Викери была примерно моего возраста, а Нэпьер годился ей почти в отцы. Она была никем, когда обвинила Нэпьера в сексуальных домогательствах. Всего лишь ассистент режиссера в отделе новостей – но в результате скандала превратилась в крупную звезду. Во всех газетах целую неделю каждый день печатали ее фотографии. «Слухи» поместили ее фото в обтягивающем красном платье с низким вырезом. Она стояла на четвереньках, а объектив был направлен прямо ей в декольте. Она изливала душу, рассказывая, как ужасно, когда с тобой обращаются, как с куском мяса. Облизывая губы и выставляя пышную грудь, она признавалась, что у нее бессонница и ей приходится принимать антидепрессанты.

– Бедная Таня, – говорили телепродюсеры, борясь между собой за право подписать с ней контракт.

Тем не менее меня переполняло чувство вины, так как я должна была сделать снимки, доказывающие, что Таня и Найгел – любовники. А что, если бы кто-то из фотографов запечатлел, как я целуюсь с Ником? К счастью для меня, я не телезвезда, так что такое фото не произвело бы сенсации, зато оно было бы сенсацией для Эндрю, если бы попалось ему на глаза. Об этом и подумать страшно.

– Слушай, Дебби, я не уверена в этом деле, – сказала я. – Мне кажется, мы не должны быть здесь.

Дебби в очередной раз освежала макияж: подмазывала глаза оливковыми тенями.

– Почему? – спросила она. – Думаешь, с другой стороны дороги снимок получится лучше?

– Нет. Я думаю, что мы не имеем права выслеживать их таким образом. Это вмешательство в частную жизнь.

– Слушай, брось. Ты ведь не собираешься снова закатывать мне лекцию о принцессе Ди? Это моя самая крупная удача в этом году. Разве тебе не хочется увидеть свою фамилию на первой полосе?

– Не хочется.

– Ты с ума сошла! Это самый большой кайф. Даже лучше секса. Когда нам с Йеном хочется возбудиться, мы рассматриваем мои вырезки.

– Не думаю, что я хотела это знать, Дебби.

– Попробуй как-нибудь сама, ты увидишь, сколько потеряла.

– Какое право мы имеем разбивать людям жизнь?

– О чем ты говоришь? Это же наша работа!

В конце концов мне удалось избежать съемок только благодаря ее мужу Йену. Он звонил Дебби каждый час, чтобы узнать, когда она вернется, и в час ночи, когда дом погрузился в темноту, Дебби наконец сдалась, и мы вернулись в отель.

– Встречаемся внизу, в холле, в шесть утра, – приказала она. – Чтобы не прозевать его, когда он выйдет. Мы не можем рисковать.

Я кивнула. Целый день ничегонеделания меня доконал.

Я улеглась в постель, размышляя, удастся ли мне избежать съемок бедного Найгела Нэпьера.

Когда зазвонил телефон, я как раз собирала свое оборудование. Я подумала, что это Дебби, возмущенная моим двухсекундным опозданием, но это оказался Джеф.

– Почему ты так рано звонишь? – спросила я его. – Сейчас середина ночи.

– Можешь поблагодарить за это Дебби. У меня до сих пор от ее крика уши болят. Она говорит, что ты ей не помогаешь. Это правда?

– Нет. – Я почувствовала, что краснею.

– Она сказала, что ты не фотографируешь то, что ей нужно.

– У меня вспышка не сработала, – соврала я. – Мне нужно было сменить батарейки.

– Ладно, проехали. Я слишком устал, чтобы спорить. Питер встречается с Дебби сегодня утром прямо на месте. Он все сделает. А ты возвращайся в Лондон. Займешься мусорным баком Нейла Морисси.

– Не думаю, что я смогу, Джеф.

– Сможешь. Это нужно сделать в понедельник. Вернешься на поезде.

– Нет, Джеф, ты не понял. Я увольняюсь.

– Жизнь слишком коротка, – сказала я Джил. – Я знаю, что поступила правильно.

Тогда почему я в такой панике? Почему мне кажется, что я больше никогда не найду работу? Что моя жизнь кончена? Что никто никогда больше не согласится взять меня в штат? Эта гремучая смесь из Ника, Найгела и Тани Викери довела меня до точки.