Бабник - Стелла Чаплин

– Эльке!

– Эльке!

– Посмотри сюда, Эльке!

– Улыбнись, пупсик!

– Повернись ко мне, Эльке!

Когда я училась в школе и меня спрашивали, чем я хочу заниматься, когда вырасту, мне и в голову не могло прийти, что я буду сидеть на алюминиевой лестнице и командовать топ-моделями.

– Наклонись вперед, Эльке!

– Давай, Эльке, покажи нам свою грудь!

Сегодня презентация новой книги в «Хэрродз»[1]. Еще одно чудо природы с ногами, формой и длиной напоминающими флагштоки, делится секретами своей диеты (на самом деле секретами, придуманными настоящим автором, скрытым за кулисами, потому что ее режим – кокаин, плюс экстази, плюс два пальца в рот – хотя и доказал свою эффективность, но не получит одобрения диетологов и не может быть рекомендован в «Дейли мейл»). А я на своей лестнице с фотоаппаратом наготове жду, когда она повернется ко мне лицом.

Я не кричу. Я девушка. Девушки не кричат другим девушкам: «Покажи нам свою грудь!» Это невежливо. Я знаю, что рано или поздно Эльке посмотрит в мою сторону, и я отщелкаю свои кадры, сложу лестницу, передам негативы, чтобы фотографии попали в завтрашний выпуск газеты, и отправлюсь домой. Вот я, во втором ряду. Да, та самая, в фиолетовых брюках.

Странная штука жизнь. Я до сих пор помню тот день, когда получила свой первый фотоаппарат. Мне тогда исполнилось четырнадцать. С тех пор я вижу все сквозь окно видоискателя, если вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. Тогда я и предположить не могла, к чему это приведет, но приходится платить по закладной: презентации книг, пресс-конференции, премьеры фильмов. Люди приходят, люди уходят. Девушки в микроскопических бикини с огромными картонными карточками в руках – доказательство того, что вы можете выиграть миллион фунтов, если на этой неделе ежедневно будете покупать «Слухи». Телезвезды, притворяющиеся, что копаются в саду (растения доставлены ландшафтным дизайнером). Звезды «мыльных опер», притворяющиеся, что занимаются дизайном своей гостиной (краска, обои, мебель и сам дом, как правило, подготовлены заранее). Ведущие детских телепрограмм, показывающие нам, что они покупают в супермаркетах. Сногсшибательные кадры!

На несколько минут фейерверк вспышек прекратился: рекламный агент, худая нервная блондинка, запуганная этой финской амазонкой, которой она якобы распоряжалась, суетливо переставила несколько стопок книг у ног Эльке. Одновременно к модели подскочил мужчина в узком черном галстуке, чтобы добавить немного пудры на ее крошечный носик (а вероятнее всего, внутрь его). И охотники за кадрами снова задвигали лестницами, пытаясь оттеснить друг друга.

Эти лестницы всегда смешат меня. Мне кажется, что когда-то давно одному фотографу – скорее всего, он был, как и я, маленького роста – пришла в голову замечательная идея: если он встанет на лестницу, он сможет видеть поверх голов остальных. Но все остальные немедленно приобрели себе такие же лестницы. И мы опять оказались там, где были, только теперь нам приходится таскать с собой эти дурацкие алюминиевые сооружения, куда бы мы ни пошли. Как будто у нас и без того не хватает тяжелой амуниции.

Я вдруг заметила в толпе новое лицо. Этого фотографа я никогда раньше не видела. Молодой парень. Примерно моего возраста. Не похож на потрепанных алкоголиков, которых обычно встречаешь на таких тусовках. На нем бежевая куртка из «Кархарт» и джинсы «Дизель». Густые волнистые темные волосы свободно падали на спину. Я обожаю длинные волосы. Не слишком длинные, ну вы понимаете. Я имею в виду не до середины спины или вроде того. Естественные, но чистые. Я бы носила такую прическу, будь парнем.

Он смотрел прямо на меня, и я бросила на него ответный взгляд. На одно мгновение. Чтобы установить контакт.

Вы же знаете, что такое контакт? Все это знают.

Я-то уже давно поняла, что это такое. Я провожу большую часть жизни, глядя на других людей. Это моя работа. Но контакт происходит один раз на миллион. Ну, я на самом деле не вычисляла вероятность, могу только гадать. Когда ты смотришь на парня, а он – на тебя, и за секунду, нет, даже за микросекунду происходит что-то вроде электрического разряда. И ты понимаешь, и он понимает – хотя и не может быть уверен, – что должно неизбежно произойти. Может быть, не сегодня. Но однажды. Это соглашение. Ваша общая тайна. Обещание. Закон физики. Это секс. Но это лучше секса, потому что все еще впереди.

Эльке подарила мне вымученную улыбку, и я ее щелкнула. Она откинула назад свежевыкрашенные каштановые волосы, повернула лицо к свету и на полдюйма отвела в сторону колено, открывая несколько ярдов сливочно-нежного бедра в разрезе платья от Дольче и Габбано. Спасибо, спасибо. Мне как раз хватило.

Нервная распорядительница выкрикнула тонким голоском, что съемки закончены, и Эльке повлекли прочь четверо брюнетов в костюмах от Армани, не верящие своему счастью. Я сделала последний снимок, поймав ее отражение в огромном настенном зеркале, и принялась собирать вещи. Все равно моя газета вряд ли использует эти фотографии. Топ-модель? Только и всего? Ни с кем не целуется? Не плачет? Не беременна? Не открывает случайно целлюлитное бедро? В чем тогда прикол? Ладно, хватит ворчать!

Я побежала вниз, отдала свою пленку и поспешила обратно, надеясь, что за это время никто не стащил мои причиндалы.

По крайней мере, сейчас мне платят лучше, чем в местной газетке, в которой я начинала. Я получила там работу сразу после колледжа. Потом газетку проглотило одно из крупных изданий, и многие из нас оказались лишними. Так что я таскалась со своим портфелем по разным центральным изданиям, пока меня не взяли в «Слухи». Это был не лучший вариант и даже не из первой пятерки, но это была работа, чтобы я могла продержаться, пока не найду что-нибудь подходящее. Прошло четыре года, а я все там же.

Официанты уже засуетились вокруг с подносами. Что плохого, если я выпью бокал шампанского? Сейчас всего семь часов. Дебби – журналистка, с которой я работаю, – подошла, семеня на высоких каблуках. Ловко замаскированная под леди маленькая Элиза Дуллитл из Бермондси, которую выдает каждое слово.

– Что добыла, подруга?

– Как всегда. Голодная занюханная топ-модель. Ты уже взяла свое интервью?

– Нет. Как раз иду. Она дает пресс-конференцию в своем отеле. Все, что мне надо, – узнать о ее папаше-алкоголике и ее искусственных сиськах. Как тебе показалось, они не текут?

– Да нет. Но ты ведь и не увидишь, если они потекут.

Дебби удивилась:

– Почему не увижу? Как же они текут?

– Я думаю, это происходит внутри.

Дебби посмотрела на меня, как на сумасшедшую.

– Но это отвратительно, – пробурчала она и поплелась за Эльке.