Тайна в черной рамке - Владимир Григорьевич Колычев

много, – отказываясь от прямого ответа, невесело усмехнулся Савелий. – Плохо, когда их не хватает.

Прокофьев еще раз просмотрел запись и вернул планшет. Борщев послал Ярыгина к черту, и правильно сделал. Плохая запись, ничего не доказывающая. Но выводы все-таки делать можно.

Хикс умер в районе двух часов ночи, действительно, причина смерти – отравление угарным газом. Хикс и Борщ выпивали, один надрался, другой уложил его спать, зажег печку, задвинув при этом заслонку. Борщев уверял, что ушел в районе часа ночи, сожительница его показания подтвердила. Но в половине четвертого Борщ вернулся, выдвинул заслонку. Про то, что Борщев уходил из дома, сожительница не говорила. Но может сказать, если очень хорошо на нее надавить.

– Походка, говоришь, как у пьяного?

– Не то чтобы очень, времени-то сколько прошло.

– Времени много прошло, но мозги не протрезвели. Зачем Борщ вернулся?

– Заслонку обратно выдвинуть.

– А если бы не выдвинул, то что?.. Какая разница, выдвинута была заслонка или нет? Разве пьяный Хикс не мог лечь спать с закрытой заслонкой?

– Мог. И лечь, и угореть.

– Убийство Хикса маскировали под несчастный случай, и закрытая заслонка как нельзя лучше вписывалась в эту схему. А Борщ пошел и выдвинул заслонку. Зачем?

– Ну дернул черт, – пожал плечами Савелий.

– А днем он зачем к Хиксу вернулся? Забор сломал.

– Узнать, к какому выводу пришло следствие: произошел несчастный случай или убийство.

– Глупое решение.

– На похмельную голову, – кивнул Ярыгин.

– Или кто-то глупость подсказал.

– Мы думали, что Борщ мог быть с кем-то на связи, но вчера ночью он вообще никому не звонил. Только с Марьяной своей по телефону общался.

– А Марьяна эта где сейчас?

– Так на работе она еще, в салоне красоты работает, на ресепшене сидит, тут недалеко.

– Борщев говорит, что дружил с Хиксом, – в раздумье проговорил Прокофьев.

Он, конечно же, разговаривал вчера с Борщевым, пытался раскрутить его на признание, но так и не смог.

– Да, они реально дружили, – кивнул Ярыгин.

– И работали на одного дядю.

– Я бы сказал, Борщев работал на Хикса. Хикс основной, а он у него на подтанцовке, вещества развозил, закладки оставлял.

– И Борщ мог занять его место.

– Этого я не знаю.

– Будем выяснять. Где ты, говоришь, Марьяна работает?

Салон красоты с незатейливым названием «Грация» находился всего в пяти минутах от управления, если добираться до него на машине. За стойкой ресепшена сидела миловидная полноватая женщина слегка за тридцать. Пышная прическа с завитушками, скучающий взгляд, на губах дежурная улыбка. Она даже не подобралась, когда Прокофьев подошел к ней, как сидела развалившись, так и осталась сидеть. На прикрепленном к кофточке бейджике было написано Марьяна.

– Подполковник Прокофьев, уголовный розыск! – не вынимая удостоверения, представился он.

– А-а, вы из-за Славы! – встрепенулась женщина.

– Ваш Слава убил человека.

– Жаль, конечно, – вздохнула Марьяна.

Прокофьев мог побиться об заклад, что сейчас она думала не о судьбе Борщева, а о том, как поскорей найти ему замену. И действительно, зачем ей ждать из тюрьмы уголовника?

– Убил своего друга. Уложил его спать, зажег печку, закрыл заслонку и ушел к вам.

– Да, я знаю, ко мне приходили, спрашивали.

– Он ушел к вам, оставив своего друга умирать.

– Видимо, так… – вздохнула Марьяна.

– Наверное, Слава очень переживал. Вам так не показалось?

– Если честно, переживал, курил очень много, одну за одной. Он даже когда пьяный, так много не курит.

– А он выглядел пьяным?

– Было немного.

– Немного?.. Может, он что-нибудь говорил вам?

– Да нет, молчал. Но смотрел на меня так тоскливо. Я спросила, что случилось, а он…

– Что он?

– Глянул на меня, как на дуру… Сорвался и ушел.

– Куда ушел?

– Я не должна была говорить! – разволновалась женщина.

– Слава сказал вам не говорить?

– Очень просил… – побледнев, кивнула Марьяна.

– Вы его боитесь?

– Да как вам сказать…

– Он же не может вас убить?

– Меня?!. Ну что вы!.. Если честно, я даже не поверила, что Слава мог кого-то убить.

– Что ж, тогда вам бояться нечего.

Уже через пятнадцать минут после разговора с Марьяной Прокофьев общался с Борщевым в помещении для допросов.

– А знаете, Вячеслав Георгиевич, почему вы вернулись на место преступления? Зачем сломали забор? Совесть вас замучила… Не хотели вы убивать своего друга, вас заставили.

– Никого я не убивал, – буркнул подозреваемый.

– Но забор сломали?

– Так друг же умер.

– Убили вашего друга.

– Не знаю.

– Вот поэтому вы и сломали забор.

– Ну психанул.

– Жаль вам стало своего друга, потому забор и сломали.

– Да что вы пристали ко мне со своим забором? – скривился Борщев. – Забор здесь вообще ни при чем!

– При чем! Ведь убийство можно было остановить. И вы это знали. Поэтому и вернулись к Полотнову домой. В три часа ночи. Заслонку открыли, а вдруг он еще живой. Но Полотнов был мертв… Нет, забор вы ломать в тот раз не стали.

– Да достали вы меня со своим забором! – взвился Борщев.

– В три часа ночи вы забор не ломали, – кивнул Прокофьев. – В три часа ночи вы вошли через калитку.

– Через калитку.

– В три часа ночи?

– Эй, какая калитка в три часа ночи?.. – спохватился Борщев. – Ты что, начальник, нарочно меня забором с толку сбиваешь?

– В три часа ночи вы пришли к Полотнову, чтобы его спасти. Но не успели.

– Да не был я у него в три часа ночи! – разволновался Борщев. – Врет все ваша камера!

– Я знаю, что вы очень переживали. Знаю, что много курили. А потом поднялись, вышли из дома и отправились к Полотнову. А вдруг он еще живой?

– Много курил?.. Из дома?.. – Голос у Борщева дрогнул, глазки забегали.

– Вы ведь на самом деле очень переживали, Вячеслав Георгиевич. Поняли, что натворили, решили дело исправить, но не успели.

– У вас нет доказательств. – Борщеву явно не хватало уверенности, а в глазах стоял знак вопроса. А вдруг следствию хватит доказательств, чтобы осудить его за убийство?

– Мы учитываем ваше раскаяние, Вячеслав Георгиевич. И ваше искреннее желание исправить ошибку. Для нас это много значит… Для нас, не для суда, – немного подумав, добавил Прокофьев.

– Для суда? – эхом отозвался Борщев.

– Мы ведь действительно можем повернуть дело так, будто произошел несчастный случай. Было бы желание. А поскольку вы раскаялись… Вы же могли затопить печку, не глянув на заслонку?

– Так и не глянул.

– Глянули, но не придали значения. А дома вспомнили, что заслонка закрыта. И вернулись в дом, чтобы ее закрыть.

– Так и было!

– Да, но мы-то знаем, что вы занимались распространением наркотиков. Знаем, что вы работали на Свища. Знаем, что Свищ поставил вам задачу убрать