Преступная мать, или Второй Тартюф - Пьер Бомарше

Леон. Иди, милый Фигаро. Ты видишь, ему не вывернуться. Никаких отговорок мы не допустим.

Фигаро (в сторону).Скорей предупредить отца! (Уходит.)

Леон, Бежеарс.

Леон (загораживает дверь). Быть может вы все-таки предпочтете не разговаривать, а драться? Выбирайте любое, но уж третьего я не допущу.

Бежеарс (холодно). Леон! Честный человек не может быть убийцей сына своего друга. Но подобало ли мне объясняться в присутствии презренного лакея, наглость которого доходит до того, что он почти помыкает своим господином?

Леон (садится). К делу, милостивый государь, я жду..

Бежеарс. О, как вы будете жалеть, что дали волю безрассудному своему гневу!

Леон. Это мы еще увидим.

Бежеарс (разыгрывая оскорбленное достоинство). Леон! Вы любите Флорестину, я давно это замечаю... Пока ваш 6paт был жив, я считал бесполезным содействовать несчастной любви, которая все равно ни к чему бы не привела. Но когда роковой поединок лишил его жизни, а вас поставил на его место, у меня явилась дерзновенная мысль, что под моим влиянием ваш батюшка соединит вас с той, которую вы любите. Я всячески пытался на него воздействовать — все мои усилия разбивались о несокрушимое его упорство. В отчаянии от того, что он отвергает план, который, по моим представлениям, должен был все устроить к общему благополучию... Простите, юный мой друг, я принужден огорчить вас, но сейчас это необходимо, зато я вас спасу от неизбывного горя. Призовите на помощь все свое благоразумие: оно вам понадобится. Я заставил вашего отца нарушить молчание и поведать мне его тайну. «О друг мой, — сказал мне, наконец, граф, — я знаю о любви моего сына, но разве я могу женить его на Флорестине? Она только считается моей воспитанницей... на самом деле она моя дочь, а ему она сестра».

Леон (отшатывается). Флорестина!.. Моя сестра!..

Бежеарс. Это и есть то слово, которое суровый долг... Ах, я не мог не сказать его вам обоим! Мое молчание погубило бы вас. Ну, что же, Леон, хотите вы со мною драться?

Леон. Мой благородный друг! Я — бессердечный, я — чудовище! Забудьте мою дикую выходку...

Бежеарс (с видом крайнего лицемерия). С условием, однакож, что эта роковая тайна никогда не будет разглашена... Выставить на позор отца — это было бы такое преступление...

Леон (бросается к нему в объятия). О, никогда!

Граф, Фигаро, Леон, Бежеарс.

Фигаро (вбегает). Вот они, вот они!

Граф. В объятиях друг у друга. Да вы с ума сошли!

Фигаро (ошеломлен). Право, сударь... тут недолго сойти с ума.

Граф (Фигаро). Может быть, вы разгадаете мне эту загадку?

Леон (дрожа). Ах, отец, это я должен ее разгадать! Простите! Я готов умереть от стыда! По ничтожному, в сущности поводу я... бог знает как вспылил. Однако господин Бежеарс был так великодушен, что не только меня образумил, но еще по своей доброте нашел оправдание моей вспышке и простил меня. Когда вы вошли, я как раз выражал ему свою благодарность.

Граф. Вам и за многое другое следует быть ему благодарным. Впрочем, мы все перед ним в долгу.

Фигаро молча бьет себя по л6y. Бежеарс смотрит на него в упор и улыбается.

(Сыну.) Уйдите отсюда. Только ваше чистосердечное признание заставляет меня сдержаться.

Бежеарс. Ах, сударь, все уже забыто!

Граф (Леону). Идите и кайтесь, что оскорбили моего друга, вашего друга, самого добродетельного человека...

Леон (уходя). Я в отчаянии!

Фигаро (в сторону гневно). Легион бесов сидит в этой шкуре!

Граф, Бежеарс, Фигаро.

Граф (Бежеарсу). Друг мой, давайте окончим то, что мы с вами начали. (Фигаро.) А вы, шалый господин, мастер на остроумные догадки, принесите мне три миллиона золотом, которые вы привезли из Кадиса в шестидесяти векселях на предъявителя. Я вас просил перенумеровать их.

Фигаро. Я это сделал.

Граф. Принесите их сюда.

Фигаро. Что? Три миллиона золотом?

Граф. Ну, да. Что же вы медлите?

Фигаро (смиренно). Что я медлю, сударь?.. У меня их больше нет.

Бежеарс. То есть как у вас их больше нет?

Фигаро (гордо). Нет, сударь.

Бежеарс (живо). Куда вы их дели?

Фигаро. Когда меня спрашивает мой господин, я обязан отдавать ему отчет в моих действиях, но вы мне не указ.

Граф (в бешенстве). Наглец! Куда вы их дели?

Фигаро (холодно). Я отнес их на хранение господину Фалю, вашему нотариусу.

Бежеарс. Кто вам дал такой совет?

Фигаро (гордо). Я сам себе посоветовал. Признаюсь, я всегда следую моим собственным советам.

Бежеарс. Готов держать пари, что это не так.

Фигаро. Боюсь, как бы вы не проиграли, — у меня есть расписка.

Бежеарс. Если нотариус действительно принял векселя, то не иначе как в спекулятивных целях. У этих господ рука руку моет.

Фигаро. Не мешало бы вам получше отзываться о человеке, который оказал вам услугу.

Бежеарс. Я ничем ему не обязан.

Фигаро. Очень может быть. Когда получаешь в наследство сорок тысяч дублонов восемь...

Граф (в сердцах). Вы намерены и по этому поводу сделать нам какое-нибудь замечание?

Фигаро. Кто, сударь, я? У меня на этот счет не может быть никаких сомнений, тем более, что я прекрасно знал родственника господина наследника. Это был довольно распущенный молодой человек, игрок, мот, задира, необузданный, безнравсвенный, бесхарактерный, у которого не было ничего своего, за исключением пороков, в конце концов его и погубивших; тот самый молодой человек, которого в высшей степени неудачный поединок...

Граф топает ногой.

Бежеарс (злобно). Скажете вы нам, наконец, для чего вы сдали на хранение золото?

Фигаро. Право, сударь, только для того, чтобы не быть за него в ответе. Неровен час — украдут. Мало ли отъявленных мошенников втирается в порядочные дома...