Преступная мать, или Второй Тартюф - Пьер Бомарше

Фигаро (живо). О'Коннор? Банкир-ирландец?

Вильгельм. О да!

Фигаро (подходит к нему; равнодушным тоном). Близко отсюда, за нашим домом?

Вильгельм. Ошень кароши том, шестное слово! Слуги, смею скасать, ошень... прекрасни, таки вешливи... (Отходит от Фигаро.)

Фигаро (про себя). Вот это удача! Вот это счастье!

Вильгельм (подходит к Фигаро). Ты никому не скаши про тот банкир, понимайт? Я не тольшен биль... Тейфель! (Топоет ногой.)

Фигаро. Да ну что ты, ни под каким видом! Не беспокойся!

Вильгельм. Мой каспатин, сутарь, говорит, што ви все сдесь умни, а я нет... Што ш, он немношко прав... Мошет зря я вам проговориль...

Фигаро. Почему же?

Вильгельм. Не снаю. Слуга всегда мошет претать.. А это есть большой грех, дурной грех... прьямо ребьяшество..

Фигаро. Это верно, но ты же ничего не сказал.

Вильгельм (в отчаянии). Поше мой! Поше мой! Не снаю... што скасать... а што не скасать... (Отходит вздыхая.) Ах! (С дурацким видом рассматривает книги из библиотеки графа.)

Фигаро (в сторону). Вот так открытие! Случай, приветствую тебя! (Ищет свою записную книжку.) Не мешает, однакож, выяснить, почему этот чрезвычайно скрытный человек пользуется услугами такого болвана... И то сказать: разбойники боятся яркого света... Да, но глупец — это все равно что фонарь: он пропускает свет через себя. (Записывает в свою книжку.) О'Коннор, банкир-ирландец. Вот за кем мне придется установить тайную слежку. Правда, этот способ не слишком благороден, ma, per Dio![2]Зато польза! К тому же у меня перед глазами пример! (Пишет.) Четыре или пять луидоров слуге, ведающему почтой, за то, чтобы он вскрывал в любом кабачке все письма, надписанные почерком Оноре-Тартюфа Бежеарса... Досточтимый лицемер, в конце концов мы с вас сбросим маску! Некая божественная сила навела меня на ваш след. (Сжимает в руке записную книжку.) Случай! Неведомый бог! Древние называли тебя Роком. В наше время тебя называют иначе...

Графиня, Граф, Флорестина, Бежеарс, Фигаро, Вильгельм.

Бежеарс (увидев Вильгельма, 6epeт у него письмо; с досадой). Неужели ты не мог передать письмо не здесь, а у меня?

Вильгельм. Я тумаль, это письмо зофсем такой ше... (Уходит.)

Графиня (графу). Дивный бюст. Ваш сын его видел?

Бежеарс (вскрыв письмо). А, письмо из Мадрида! От секретаря министра!.. Тут кое-что относится к вам. (Читает.) «Передайте графу Альмавиве, что с завтрашней почтой мы посылаем ему королевскую грамоту, разрешающую произвести o6мен всех его владений».

Фигаро внимательно слушает и молча кивает головой в знак того, что он все понял.

Графиня. Фигаро, скажите же моему сыну, что мы завтракаем здесь.

Фигаро. Сейчас доложу. (Уходит.)

Графиня, Граф, Флорестина, Бежеарс.

Граф (Бежеарсу). Я тотчас же уведомлю моего покупателя. Скажите, чтобы мне подали чай в кабинет.

Флорестина. Я вам сама принесу, папочка.

Граф (тихо Флорестине). Думай много о том немногом, что я тебе сказал. (Целует ее в лоб и уходит.)

Леон, Графиня, Флорестина, Бежеарс.

Леон (с грустью). Как только я вхожу, отец уходит! Сегодня он был со мной так суров...

Графиня. Полно, сын мой, что ты говоришь! Вы оба несправедливы друг к другу, а вечно страдаю от этого я! Твоему отцу нужно написать тому человеку, который производит обмен его земель.

Флорестина (весело). Вам жаль, что ваш отец ушел? Нам тоже очень жаль. Но зато по случаю ваших именин он поручил мне передать вам, сударь, вот этот букет. (Низко приседает ему.)

Леон (в то время, как она вставляет ему букет в петлицу). Оттого, что он поручил это именно вам, его внимание становится мне еще дороже... (Обнимает ее.)

Флорестина (вырываясь). Вот видите, сударыня, с ним шутить невозможно, он сейчас же этим пользуется.

Графиня (с улыбкой). Дитя мое, ради дня ангела можно быть к нему немножко снисходительнее.

Флорестина (опустив глаза). В наказание заставьте его, сударыня, прочитать ту речь, которая, говорят, имела вчера большой успех в собрании.

Леон. Если мама находит, что я не прав, я сейчас же принесу наложенное на меня взыскание.

Флорестина. Ах, сударыня, прикажите ему!

Графиня. Принеси свою речь, сын мой. А я пойду принесу какую-нибудь работу, чтобы не рассеивалось внимание.

Флорестина (весело). Упрямец! Вот и хорошо: теперь я услышу вашу речь, несмотря на ваше нежелание.

Леон (с нежностью). Могу ли я не желать, раз вы приказываете? Ах, Флорестина, как вы заблуждаетесь!

Графиня и Леон уходят в разные двери.

Флорестина, Бежеарс.

Бежеарс. Ну так как же, сударыня, догадались вы, за кого хотят вас выдать замуж?

Флорестина (радостно). Дорогой господин Бежеарс, вы такой близкий наш друг, что я могу позволить себе думать вслух вместе с вами. На ком мне остановить свой взгляд? Крестный ясно сказал: «Посмотри вокруг себя, выбирай». Вот где сказалась безграничная его доброта: это может быть только Леон. Но ведь у меня ничего нет, так могу ли я злоупотреблять...

Бежеарс (в неистовстве). Кто? Леон? Его сын? Ваш брат?

Флорестина (с болезненным криком). Ах, господин Бежеарс!..

Бежеарс. Ведь он же вам сказал: «Зови меня отцом»! Проснитесь, милое дитя! Отгоните от себя обманчивое сновидение. оно может оказаться для вас пагубным.

Флорестина. Ах, да! Пагубным для нас обоих!

Бежеарс. Вы, конечно, понимаете, что такого рода тайна должна быть погребена у вас в душе. (Идет к выходу, не спуская глаз с Флорестины.)

Флорестина одна, плачет.