Золотая пуля - Юрий Некрасов

Старший вдруг заступил ведьме дорогу. Поднял винтовку. Ведьма остановилась, недоуменно глядя на него. Роб внимательно смотрел на овцеводов, затем понял и усмехнулся. «Ну-ну, давай».

Ведьма продолжала говорить, но на овцеводов это не действовало. Даже дети смотрели на нее с презрением, один покрутил пальцем у виска. Женщины засмеялись. Ведьма остановилась.

– Что?

Старший овцевод наставил на Аэлиту винтовку.

«Оружие? Это все облегчает». Роб выпрямился, опустил руку на кобуру. Старший замычал неразборчиво и зло, ведьма отшатнулась. Роб смотрел и видел, как палец старшего овцевода ползет к спусковому крючку. Вот, вот. В мгновение ока Роб выхватил револьвер и выстрелил. Эхо выстрела разлетелось над фермой, спугнуло овец. Мулы запряли длинными ушами.

Пуля выбила винтовку из рук овцевода, подкинула в воздух. Роб выстрелил еще раз – винтовку снесло. Кувыркаясь, она отлетела назад и грохнулась об землю.

Овцеводы не разбежались, даже не пригнулись, а стояли и смотрели на Роба недоуменно. Стрелок пошел к ним. На ходу убрал револьвер в кобуру, прошел мимо ведьмы, мимо застывших овцеводов, открыл загон, выбрал двух мулов покрепче и вывел их наружу. Мулы шли, кивая рыжими мордами.

Роб подошел к старшему. Остановился. Глядя в лицо овцеводу, сказал:

– Я их забираю.

Лицо старшего дрогнуло.

– Не стоит, – сказал Роб.

К старшему подбежал один из детей, принес покореженную винтовку. И протянул руку. Старший хотел выругать его, но увидел, что там, и застыл с открытым ртом. На грязной маленькой ладошке лежали две сплющенные золотые пули.

Старший открыл рот и перевел взгляд на стрелка. Роб кивнул.

– Два мула, две пули. В расчете. Согласен?

Старший закивал так часто, что чуть не упал. Роб двинулся прочь, таща мулов за собой.

– Пошли, – сказал он ведьме. Они долго шли прочь, мулы топали за ними, качая длинными ушами.

– Не понимаю, – сказала Аэлита. Она все время молчала, а теперь вдруг нарушила молчание.

– Не понимаю почему… – продолжала она.

– Он глухой, – сказал Роб.

– Что?!

Ведьма остановилась. Роб пожал плечами, усмехнулся:

– Он читал по губам.

– Правда? Но…

– Они все глухие, вся семья. Даже дети.

– Мы ограбили глухих? – Аэлита выглядела потрясенной.

Роб пожал плечами:

– А чем они лучше остальных?

Они сели на мулов и поехали.

* * *

У заброшенного колодца они остановились напоить мулов.

– Он предупреждал меня, – сказал Роб и замолчал. Он так и не рассказал ведьме о надписи кровью. Что тут скажешь? Что Мормо пугал, останавливал его… Разве мясной ком из двадцати девяти людей и надпись кровью – это повод слушать ублюдка-альбиноса?

«ОТСТУПИСЬ», увидел он, как наяву.

– Я не справлюсь с ним одна, – сказала Аэлита, словно прочитав мысли Роба. – Серьезно. Я не справлюсь с ним одна, без твоей помощи.

– Вы встречались?

Ведьма помедлила.

– Однажды, – сказала она нехотя.

– Старые счеты? Месть? – Роб ждал ответа. С таким дерьмом не стоило связываться. Роб встречал людей, захлебнувшихся местью. Они производили впечатление живых трупов, по недосмотру выбравшихся из могилы. Месть стоило закапывать поглубже, иначе она прорастет гнилью внутрь тебя.

– Мы были посланы правительством. Нашим правительством, – подчеркнула Аэлита, и Роб поднял руку, предупреждая.

– Только без твоего шаманского слова!

– Слова тут ни при чем. Дело в голосе. – Ведьма покачала головой. – Не так важно, что я говорю, важно как. Это моя особенность. Моя, если хочешь, – она помедлила, – магия.

Она наконец-то произнесла запретное слово. Роб покрутил головой:

– Так ты мутант?

Ведьма усмехнулась:

– А ты?

Роб помолчал. Спустя восемьдесят лет после войны уже не знаешь, кто мутант, а кто нет. Ну, третьей руки у него нет… а жаль. Сейчас бы дополнительная рука ох как пригодилась.

– Разве что по четвергам, – сказал он. Ведьма открыла рот. Кажется, он сбил ее с толку.

– Почему?

– Ненавижу четверги. – Он взобрался на мула и толкнул его пятками. – Поехали.

Несколько миль они ехали в молчании. Роб накручивал в себе злость, чтобы в ответ на любой, самый невинный вопрос, сорваться и послать Аэлиту – даже не ведьму, а просто семнадцатилетнюю девчонку, – но та благоразумно молчала и изучала горизонт. Даль багровела закатом, обещала долгий и мучительный путь. Аэлита вглядывалась пристально, иногда останавливала мула и смотрела в землю.

– Что там? – не выдержал Роб.

– Я ищу следы соли.

– Соли?

– Мормо перебил нашу карательную экспедицию в паре миль от соляного озера.

Роб посмотрел на нее. Розовый тюрбан сбился набок, она снова выглядела юной. Лет семнадцати, курносый нос…

– Хороши каратели. – Роб усмехнулся.

– Прежде сказала бы, не тебе чета, но… – Ведьма помедлила. – Ты тут, а они гниют в солончаках.

Роб сжал зубы. Вот он, подходящий момент, вот сейчас. Ну же!

– Нам с тобой не по пути, – сказал он. Молчание было ответом. Роб обернулся к Аэлите. Но той было не до него. Встав на стременах, она приложила козырьком руку ко лбу и всматривалась в ровную, как стол, равнину.

– Там, – уверенно сказала она.

– Ты, – повторил Роб. Закашлялся, начал снова:

– Вали отсюда.

– Без меня ты его не догонишь, – просто сказала Аэлита. – Я знаю, куда он пошел, и приведу тебя туда.

– Дура, – сказал Роб беззлобно.

* * *

Белая, гладкая как стекло, поверхность озера. Постоянные ветры отполировали его до блеска.

Это озеро было меньше, чем Великое Соленое, и почти правильной круглой формы. И оно совсем пересохло – в отличие от озера в штате Юта…

Ни капли воды. Роб покачал головой.

Хоть устраивай гонки на скорость. Роб слышал, что рядом с Великим Соленым озером обосновались банды байкеров, называющие себя «Детьми Белого Сатаны». Правда, с дьяволом эти сукины дети никак не были связаны, они просто толкали наркоту и иногда грабили караваны. А вместо города Солт-Лейк-Сити сейчас, говорят, огромная воронка, заполненная белой водой. Во время Веселого Геноцида туда эшелонами привозили и сбрасывали индейцев и мутантов, сковав пачками по десять человек. Никто не выжил, ядовитая белая вода разъедала кожу прямо на глазах. Индейцы кричали, когда вода добиралась до плоти. А линчеватели стояли на берегу и смеялись.