На подступах к Сталинграду - Александр Филичкин

Сначала было сложно справлять нужду на виду у десятков людей, но все быстро привыкли к таким неудобствам. Кто-то вспомнил, как зовут бытовое устройство «на зоне», и стали кликать его ласковым словом «параша».

Для освещения имелся керосиновый фонарь «летучая мышь», который свисал с потолка в центре прохода. Свежий воздух поступал через четыре узких невысоких окошка, закрытых частой решёткой снаружи. Они находились в углах вагона и размещались под крышей.

Когда-то давно в рамах имелись парные стёкла, но потом они благополучно разбились, и теперь от них не осталось даже мелких осколков. Хорошо, что стояла жара и внутрь влетал ветерок, насыщенный запахом позднего лета.

После принятия военной присяги граждане стали считаться служивым сословием, и отношение к ним слегка изменилось. Теперь их не стерегли, словно в обычной тюрьме. Энкавэдэшники куда-то исчезли, а роль внешней охраны принялись выполнять офицеры РККА.

Армейские порядки были мягче, чем те, что бытовали «на зоне». Поэтому двери не запирались снаружи, и их открывали в любое удобное время, даже на полном ходу. На всякий пожарный случай здесь имелось лёгкое ограждение. Прочный брус крепился в метре от пола, пересекал широкий проём и не давал выпасть людям во время езды. Особенно на крутых поворотах.

Благодаря такой заботе путейцев на эти перила можно было опереться локтями. Высунуть голову из теплушки и дышать свежим воздухом. Чем новобранцы и занимались от нечего делать.

В хорошую погоду они торчали у двери. Смотрели на местность и станции, пролетавшие мимо. Балагурили и махали руками девицам, стоящим на железнодорожных перронах. Жаль, что гражданки в ответ только хмурились, но никогда не отвечали на крики. Видно, не хотели вступать в разговор.

В теплушке, где оказался Павел и миномётчики, собрались сплошь деревенские люди, которые сроду не выбирались из родного района и не представляли, куда теперь едет их эшелон.

Несколько стариков-пехотинцев были не в счёт. Они путешествовали на фронт очень давно и всё порядком забыли. Так что оставалось только следить за мелькавшими мимо вокзалами и уповать на то, что попадётся имя знакомого города.

Наконец он увидел надпись «Саратов», потом «Сталинград» и понял, что едет на юг. Затем поезд свернул прямо на запад. Прогрохотал по мосту через реку с названием Дон и двинулся дальше.

Через трое суток после отъезда поезд резко замедлил ход и замер возле узкого перелеска. Стояло тихое раннее утро, но поспать в этот день миномётчикам не удалось.

Раздалась команда: «Покинуть вагоны!» Бойцы вскочили с полатей. Спешно оделись за положенные сорок секунд. Схватили оружие и вещи с мешками. Выпрыгнули из теплушек и, поправляя форму, сильно помятую за время поездки, построились вдоль железной дороги.

Сержанты проверили, все ли на месте, и встали во главе отделений. Лейтенанты приняли от них доклады. Приказали своим взводам: «Шагом марш!» – и отвели подчинённых на несколько километров от насыпи.

Здесь оказался невысокий пригорок, на котором росла старая сосновая роща. Офицеры построили полк по литере «П» так, что обе длинные ножки упёрлись в подошву холма. На песчаный бугор зашёл полковой командир. Встал меж могучих стволов, покрытых коричнево-красной корой. Набрал полную грудь воздуха и произнёс короткую «звонкую» речь.

Кроме привычных слов о верности Родине и товарищу Сталину Павел Смолин услышал, что их военная часть находится западнее посёлка Калач. Они должны остановить проклятых врагов и не дать им форсировать Дон. Иначе фашисты вырвутся на оперативный простор и продолжат движение к Волге.

Пока офицер говорил, стало так тихо, что не было слышно даже лёгкого шелеста листьев. Откуда-то налетел порывистый ветер. Деревья, под которыми стояли начальники, разом вздрогнули и зашумели.

Раздался оглушительный треск. С кроны сорвался сухой длинный сук и устремился к земле. Мелькнул серой молнией в утреннем воздухе. Упал на полковника и, словно копьё, пронзил его широкую грудь. Из раны брызнули струи дымящейся крови. Командир громко вскрикнул и захрипел. Схватился руками за ветку, торчащую из поджарого тела. Рухнул на плотный песок и мгновенно затих.

Полк застыл в немом изумлении, а затем по неподвижным рядам пронёсся взволнованный вздох, вылетевший из уст трёх тысяч бойцов. Послышался тихий ропот толпы, в котором отчётливо слышался страх, охвативший солдат.

Стоявший рядом с Павлом старик быстро, но набожно перекрестился и чуть слышно сказал:

– Смерть командира перед началом сраженья – очень плохая примета. Чует моё сердце, все мы тут костьми ляжем…

Начальник штаба полка не растерялся и тотчас взял управление на себя:

– Санитары! – крикнул он в сторону стоящих солдат. – Оказать помощь раненому! Командиры батальонов, ко мне. Остальным – разойтись повзводно и встать ротами в небольшом отдалении!

Услышав команду, все сразу забегали. Бойцы с санитарными сумками помчались на холм. Майоры и капитаны двинулись за новым начальником. Ушли следом за ним и скрылись из виду за высоким пригорком.

Лейтенанты закричали на своих подчинённых и отвели их подальше от места трагедии. Построили там в прежнем порядке. Дали команду: «Вольно!» и стали ждать указаний.

Спустя полчаса офицеры вернулись назад, и приказания стали сыпаться одно за другим. Роты и отделения оправились от испуга, вызванного нелепой случайностью. Тронулись с места и двинулись на позиции, отведённые планом обороны дивизии.

Полк прошёл пять или шесть километров. Наткнулся на длинную луговину, лежащую между двумя перелесками. Растянулся в ровную линию и перекрыл ровное место. Согласно данным разведки, именно здесь должны были пройти немецкие танки.

Бойцы сбросили с плеч «жаркие» скатки и тяжёлые вещевые мешки. Сняли лопатки с пояса и принялись спешно копать индивидуальные земляные ячейки. Закончив с нелёгким делом, взялись за ходы сообщения и стали соединять ими узкие тесные щели, вырытые в твёрдом суглинке.

К полудню солдаты закончили большую часть работ, и появилась линия обороны, состоящая из трёх ниток окопов. Несмотря на то что они оказались не очень глубокими, траншеи целиком перекрыли долину и оказались связаны друг с другом узкими переходами. Так что можно было двигаться с места на место, не выходя на поверхность.

В кожухи станковых пулемётов залили холодную воду, которую привезли на лошадях из ближайшего озерка. Установили «максимы» на стыках всех отделений и приготовили к стрельбе коробы с лентами, набитыми боевыми патронами.

Миномётные и артиллерийские батареи отнесли от передовой назад и сдвинули в глубь обороны на пару сотен метров. Подняли на небольшие пригорки. Разместили среди толстых сосновых деревьев и закрыли маскировочной сеткой. Будет хоть какое-то укрытие сверху от фашистских самолётов-разведчиков.

Вместе с расчётом своего миномёта Павел быстро справился со сборкой орудия и подготовкой его к предстоящему бою. После чего взялись за снаряды. Бойцы открывали деревянные чемоданчики. Доставали четырёхкилограммовые чушки. Вворачивали взрыватели и укладывали аккуратным рядочком на расстеленную рядом палатку.