На подступах к Сталинграду - Александр Филичкин

Лишь после этого солдаты взялись за лопатки и начали рыть небольшие окопчики для себя. Во время боя в них не получится спрятаться, но можно будет укрыться во время бомбёжки.

Благодаря ударному труду пехотинцев к вечеру завершилось обустройство полевой обороны. Пусть и достаточно примитивной, но всё же вполне надёжной. На счастье бойцов, немецкие танки не появились поблизости, и вокруг было тихо, словно фронт находился далеко-далеко. Лишь высоко в облаках парил очень странный летательный аппарат с парой блестящих на солнце винтов. Самолёт имел необычную форму и походил на длинную форточку с двумя крыльями по обоим бокам. Солдаты его между собой так и прозвали – оконной «рамой». Покружив над стрелковым полком, аэроплан понемногу сместился на запад и незаметно исчез.

Тем временем появились упряжки коней с полевыми кухнями, из которых курился слабый дымок. Повара подогнали повозки к окопам, взялись за длинные черпаки и раздали густую перловую кашу, какой кормили бойцов все последние дни.

По старой армейской привычке её сварили на обычной воде, без намёка на масло и почти что без соли. Как ни противно было глотать невкусное месиво, Павел знал, что нужно плотно поесть.

Ведь теперь он не дома и не в далёком тылу, где можно зайти в любой магазин или в столовую, а то и спросить что-нибудь у незнакомых людей. Сейчас он на фронте, и никому не известно, когда удастся ему подкрепиться. Парень вздохнул и, недовольно скривившись, проглотил всё до последней крупинки.

Командиры прошли по вверенным им отделениям. Назначили часовых и их ближайшую смену, после чего вернулись к местам, где должны находиться по штатному расписанию.

Все остальные спустились на дно окопов и стали готовиться к наступающей ночи. Павел развязал ремешок и развернул тяжёлую скатку, в которую была свёрнута его шерстяная шинель.

Расстегнул хлястик сзади на поясе и отметил, что складка пальто развернулась почти до конца. Теперь в него можно укутаться, не продевая руки в длинные рукава. Лечь на одну широкую полу, а второю укрыться как одеялом.

Парень постелил шинель прямо на почву. Лёг на сукно и невольно подумал: хорошо, что сейчас стоит лето и земля совершенно сухая и тёплая. А что будет, когда начнутся дожди или придут холода? Как тогда спать на голой земле?

Он устало вздохнул и успокоил себя: «Надеюсь, что к этому времени война уже кончится», – устроился как можно удобнее и провалился в тяжёлое забытьё.

Проснулся Павел от боли в спине, которая затекла от лежания на жёсткой земле. Он открыл слипшиеся глаза и увидел, что уже почти рассвело. Часов пять утра, привычно прикинул парень. Повернулся на левый бок, но, едва смежил веки, как по долине пронеслась громовая команда: «Подъём!»

Солдаты нехотя зашевелились и начали медленно подниматься на ноги. Не успели они привести себя в полный порядок, как по цепочке окопов пронёсся легенький шепот: «Только что вернулся конный разъезд и сообщил, что в паре километров отсюда стоят войска фрицев».

Крепкий сон как рукой сняло, и все бойцы принялись наскоро оправляться и готовиться к бою. Быстро перекусили перловой кашей, которую дали на завтрак. Проверили винтовки и прочую амуницию. Надели тяжёлые каски и стали ждать атаки фашистов.

От нечего делать парень и другие бойцы собрали вещи в «сидоры» и свернули шинели в плотные скатки. Кто его знает, как всё обернётся. Вдруг придётся сниматься с места в спешном порядке?

Минут через сорок в небе послышался раскатистый гул. Павел поднял настороженный взгляд и увидел тёмные точки, летевшие с запада. Скоро он понял, что это такие же аэропланы, которые он раньше видел на экране сельского клуба. Они иногда мелькали в замечательных фильмах, где говорили о Валерии Чкалове и прочих «сталинских соколах».

Часть самолётов имела более крупные фюзеляжи, а это говорило о том, что в чётком воздушном строю шли не только шустрые «ястребки», но и массивные бомбардировщики.

Павел напряг глаза и рассмотрел неубранное шасси, закрытое полукруглыми обтекателями. С дальнего расстояния тонкие стойки смотрелись, словно тощие ноги, обутые в огромные безобразные башмаки. Нечто похожее носил актёр Чарли Чаплин, снимавшийся в иностранных комедиях.

Группа тяжёлых летательных аппаратов подлетала всё ближе и ближе. Затем стала вытягиваться в длинную линию. Головные машины начали сворачивать вправо и продолжали такой поворот до тех пор, пока над окопами не возник хоровод самолётов, плотно идущих вслед друг за другом.

Прикрывавшие их истребители вышли из общего строя и сдвинулись к внешней грани огромного круга. Теперь они держались рядом и охраняли своих подопечных, словно собаки, бегавшие возле стада коров.

Только сейчас Павел увидел кресты, нанесённые на хвосты и крылья воздушных машин. Это были такие же фрицы, как те, что бомбили их эшелон по дороге сюда. К счастью, тогда их бомбы не попали в вагоны, идущие на полном ходу, а пулемётные очереди никого не убили. Что-то будет сейчас, когда солдаты стоят в чистом поле?

Первая из машин резко клюнула носом. Завалилась набок и перешла в крутое пике. Теперь она летела почти вертикально и буквально падала вниз. В небе раздался звук воздушной сирены, а когда самолёт оказался недалеко от земли, от фюзеляжа вдруг отделилась тёмная точка.

Громкий рёв сразу смолк. Аппарат очень ловко выровнял свой полёт и перешёл в горизонтальную плоскость. После чего быстро набрал высоту и включился в огромную карусель, висящую над окопами советских солдат. Фашистские машины двигались одна за другой и с громким воем ныряли к траншеям. Швыряли тяжёлые бомбы и вновь возвращались наверх.

Фугасы со свистом падали вниз. Врезались в поверхность земли. Мгновенно взрывались и разносили всё в мелкие клочья. Сотни тонн чернозёма превратились в огромные тучи мельчайших частиц. В воздух поднялись облака дыма и гари. Уши людей заложило от непрерывного грохота.

Откуда-то сбоку послышался залп короткоствольных орудий. Это били четыре пушки полковой артиллерии. Насколько знал Павел из объяснений инструкторов, 76-миллиметровые «полковушки» задирали стволы не более чем на двадцать пять градусов и не могли вести огонь, как зенитки.

Однако батарея стояла на пологом холме. Его высота значительно поднимала прицельную линию. Поэтому лейтенант приказал пальнуть в самолёты, устроившие хоровод над окопами. Кто знает, вдруг шрапнель кого-то заденет? Ну а если и нет, то хотя бы пуганёт фашистских стервятников.

«Лаптёжники» избавились от смертоносного груза. Повернули на запад и, построившись в походный порядок, ушли восвояси. Едва атмосфера очистилась от гари и пыли, как в атаку рванулись те истребители, что крутились вокруг пикировщиков.

Они носились над полем, словно шмели, и летали так низко, что их винты могли бы задеть небольшие деревья. Вниз сыпалось множество маленьких бомб, а очереди из пулемётов стегали по окопам полка.

Затем появилась вторая волна фашистских «лаптёжников», и всё повторилось сначала. Лишь после того, как вновь забухали взрывы, Павел очнулся от ступора, в который неожиданно впал в ходе первой воздушной атаки. Ощутил сильный страх и свалился на дно своего земляного укрытия. Плотно зажмурил глаза. Сжался в комок и закрыл голову левой рукой.