Игнат и другие. Как воспитать особого ребенка - Юлия Мазурова

Да, читать он научился. Но по-прежнему не знал значения этих слов, только их звучание. И не произносил! Дальше я начала требовать от него читать вслух. Если перед глазами ребенка была табличка со словом, он все же мог ее прочитать. Хорошо, мы читаем. Но вот какая проблема: когда в говорящей азбуке нажимаешь на букву «К», она звучит, т. е. ты слышишь, как голос произносит: «К»! А когда ты, например, садишься на стул – он же не произносит «СТУЛ», он молча служит своему назначению, и как же узнать, что это «стул»?

Поскольку мальчик уже мог читать таблички, мы решили совместить предметы и названия. На стул повесили надпись «стул», на стол – «стол». И вскоре вся наша квартира покрылась надписями: ОКНО, ДВЕРЬ, ЗЕРКАЛО, ДИВАН, КОРИДОР, КАРТИНА, КОРЗИНА, КАРТОНКА И… Как у потерявших память жителей маркесовского Макондо. Подходя к любому предмету, Игнат должен был прочитать его название. Положить ложку к надписи «ложка», а вилку к «вилке». А потом уже и называть предмет без помощи табличек. Еще завели альбом с подписанными фотографиями: МАМА, ПАПА, ВАНЯ, ИГНАТ, БАБУШКА, НАФАНЯ…

Это такой кропотливый труд, но увлекательный. А главное, как же радует результат!

Самым сложным оказалось выучить понятие «Я». Во-первых, наш ребенок вообще не хочет персонифицироваться. Но по фотографии и отражению в зеркале он выучил: «Ганя». Во-вторых, большая путаница с «Я» и «Ты». Это и обычные дети не всегда сразу понимают, а тут кажется, что вообще невозможно объяснить. Когда показываешь мальчику в зеркале: смотри, это Ганя, – тыкаем ладошкой в себя, это «Я». А потом говоришь ему «Ты» – и возникает путаница. Да еще и я оказалась «Я». И папа говорит, что он – тоже «Я». И все вокруг говорят про себя «Я», а Ганю никогда так не называют. Объяснить, как же это так, у меня не хватает словарного запаса.

И потому мы еще долго говорим о себе в третьем лице. Кто это в зеркале – Ганя. И на фотографии Ганя. И кто это сделал? С довольной улыбкой: Ганя!

Когда родился Ганя, Ванина няня Нина сообщила нам, что с двумя детьми ей не справиться, и нам придется искать ей замену. Это был сильный удар, потому что наша Нина – замечательная няня. И Ваня ее очень любил. И я у нее многому научилась. Но что поделаешь. Довольно быстро нашлась энергичная женщина по имени Галина, которая никаких трудностей не боялась, но, правда, специального образования у нее не было. Она хорошо управлялась со всеми бытовыми вопросами и даже сосватала нам для строительства дачного домика своего мужа и его друга по прозвищу Забор.

После неудачного опыта с маминой дачей мы предприняли попытку угнездиться в Подмосковье самостоятельно. Динис еще до рождения Гани купил ветхий дом в деревне под Звенигородом, и в течение нескольких лет куча сил, нервов и денег уходили у нас на обустройство нашего загородного хозяйства. Там не было водопровода и газа, но в летнюю жару сидеть с детьми в городе не хотелось, и с помощью Гали, которая приезжала мне на смену, мы осваивали сельскую жизнь. Ваня и Ганя купались в надувном бассейне, впитывали запахи старого дерева, травы, дыма от костра, коровника по соседству – а больше всех радовался, конечно, наш ньюфаундленд Нафаня. Я, правда, сразу вообразила, что Ганя свалится в колодец, но Динису удалось убедить меня, что крышка достаточно тяжелая, и на некоторое время я успокоилась.

Сейчас Игнат не слишком любит деревенскую жизнь из-за комаров и мух, но когда он был маленьким общение с природой что-то раскрывало в нем.

Он еще только начал ходить, когда впервые оказался вместе с нами за городом. Мы зашли в небольшой еловый лесок, и Ганя встал, как вкопанный, между маленьких деревьев, откуда нам трудно было его вытащить, – и ни за что не хотел уходить. Я вдруг увидела, как он воспринимает лес. Как целое волшебное существо. Оно дышит, в нем идет своя неведомая жизнь. Потом я даже жалела, что наши занятия будто сбивают это иное восприятие мира. Волшебство раскладывается на части – на прозаические грибочки, цветочки. Вообще, это дите казалось мне пришельцем из другой галактики. Я поражалась, когда мы лежали рядом, что он, не зная ни слова, явно думал о чем-то своем. Как? Как он думает? Хотелось бы мне увидеть его мысли.

Ганя рванул в еловый лес. И начал быстро туда углубляться. Ветки у елочек низко расположены, ему удавалось пробежать под ними в полный рост, я же, бросившись в погоню, быстро перешла в галоп на четвереньках. Хорошо, что даже так я передвигаюсь быстрее, чем Ганя.

Когда мы в поисках домашнего дефектолога перебрали штук десять разных специалистов, то вспомнили как наша Нина рассказывала, что в прошлом несколько лет работала в коррекционной школе в своем родном городе в Саратовской области. Мы позвонили ей, она согласилась попробовать, и вскоре выяснилось, что опыт и терпение Нины медленно, но верно сдвигают ситуацию с мертвой точки. У Нины все получалось слаженно и по порядку. Поиграли – убрали игрушки, приготовили – поели, помыли посуду. И я училась у нее этому спокойствию и порядку. В нашем бесконечном хаосе она была нашей опорой – столпом, за который мы держались.

Галя, правда, отнеслась к возвращению Нины в дом очень ревниво, и отношения наши стали портиться. Вдобавок ко всему, она как-то выяснила, что ее муж и Забор устраивают «вечеринки» у нас на даче, где они строили новый дом, и отправилась туда разобраться со всеми участниками адюльтера. Победа пришла, но далась Гале нелегкой ценой: она позвонила нам, еле ворочая языком: «Я сижу тут в сугробе, а Сергей мне изменяет». В результате завершились и наши отношения с Галиной, и проекты загородного строительства.

Потом мне приснился жуткий сон, в стиле Стивена Кинга. Про Ганю и про дачу, и про дорогу рядом. Страшнее я, наверное, не видела. И так он запал мне в душу и напугал, что после этого мы ни разу с детьми на дачу не ездили и ни с кем туда их не отправляли. Недостроенный дом в конце концов продали, а Гане довольно долго пришлось искать новую няню.

Тем не менее Нина продолжала заниматься с Игнатом, и мы уже больше не дергались из стороны в сторону. Мальчику шел шестой год, он постепенно все же начал говорить, самостоятельно есть и одеваться, еще позже с грехом пополам стал пользоваться туалетом – об этом, наверное, отдельная история – короче говоря, процесс развития, пусть с огромным отставанием и скрипом, но пошел. Это давало надежду, что, если отставание удастся не усугублять, то, может быть, оно с течением времени выровняется. Ведь разница в психологическом развитии в 5–7 лет выглядит полной катастрофой в детстве, приносит серьезные проблемы в подростковом возрасте, но, может быть, уже не так страшна после, скажем, двадцати пяти?

Вот у вас есть мальчик пяти лет, он уже немного понимает, что вы ему говорите. Не о философии, конечно, – бытовые вещи. И некоторые слова даже произносит. Он немного быстрее научился одеваться. Он умеет писать в унитаз! Вокруг столько мужчин, которые могут в любой момент показать, как это делается. И он гордо, как взрослый, пользуется туалетом: горшок игнорирует с младенчества. Но вот беда, мальчик уяснил раз и навсегда, что в туалет ходят стоя. И как можно догадаться, по-большому он тоже ходит стоя. Обычно у батареи под окном, там тепло. Задумчиво постоял у окошка – и полные штаны. А мальчику пять лет уже.