Наша остановка - Лора Джейн Уильямс

Эмма гоняла по тарелке печеный персик, накручивая на вилку творожную массу из козьего молока с жареным фундуком. Она позвала Надю в «In Bocca al Lupa», потому что да, ей требовалось в срочном порядке написать обзор на этот ресторан, после того как здесь двумя вечерами ранее была замечена за ужином звезда эр-энд-би со своим саудовцем-бойфрендом, так что теперь место моментально попало в список «Куда пойти» и редактор хотел видеть статью о нем уже в субботнем выпуске. А вторая причина выглядела так: «“In Bocca al Lupa” означает “Удачи” по-итальянски. А еще твоя бабушка была итальянка, и тебе нужно немного удачи! Этот обед принесет тебе удачу в любви!» Странная логика, поддающаяся только умственным гимнастикам Эммы, но, признаться, Наде и не хотелось отправляться домой и готовить еду. И если певице с двенадцатью «Грэмми» и полностью распроданным туром вздумается отужинать пятничным вечером едой, пожаренной на костре где-то в Торби, она, черт возьми, не против сделать то же самое в следующий понедельник. Вдобавок это соответствовало бы ожиданиям Эммы. У Нади было нечто вроде правила: никогда не пропускать бесплатный обед. Формально, конечно, в День Нового Порядка, Который Изменит Ее Жизнь, ей следовало бы с маской на лице дома поедать салат и медитировать, но сейчас все это не важно. Она проведет подобный вечер завтра, а понедельник уже и так удался.

– Кстати, – начала Эмма, жестикулируя вилкой, – этот Ужасный Бен. Ну что за козел, правда?

Надя нахмурилась при упоминании его имени и медленно ответила:

– Да.

– Ты заслуживаешь любви, счастья – и вообще всего, что может пожелать твое сердце. Да?

– …Да.

– Хорошо. Тебе придется добиться этого самой. Придется самой научиться строить свою судьбу. И прежде всего ты должна написать ответ – потому что конечно же, это сообщение было для тебя!

Их разговор прервал официант с лучистыми глазами. Он принес лепешки с костными мозгом, чесноком и петрушкой и сказал:

– Комплименты от шефа.

– Спасибо, дорогой, – ответила Эмма.

Она старалась употреблять слово «дорогой» в обращении с обслуживающим персоналом как способ расположить к себе, потому что в среде корреспондентов-обозревателей никто не хотел прослыть надменным и грубым клиентом. Но что важнее, думала Надя, обращение с обслугой (официантами, уборщиками, швейцарами) может многое сказать о человеке. Манеры Эммы всегда были безупречны, независимо от мотивации, и от этого подруга нравилась Наде еще больше.

– О, ты, кажется, рассержена, – заметила Эмма. – Почему?

Она отщипнула немного хлеба и, отправив его в рот, слизнула с пальцев остатки сезонного масла.

– Я не сержусь! – отозвалась Надя, но слишком эмоционально.

Эмма вопросительно приподняла брови. Она замечала перепады настроения подруги лучше ее самой.

– Я не сержусь! Я просто… – Надя сделала большой глоток белого вина. – Просто не упоминай вот так Ужасного Бена, ладно? Это я могу. А ты нет.

– Справедливо, – кивнула Эмма.

– И еще, не обсуждай меня с Габи. Такое ощущение, будто вы обо мне сплетничаете. Я взволнована и напугана, и мне нужно знать, что вы моя команда, а не как будто вы сами по себе.

– Верно, – округлив глаза, сказала Эмма. – Я тебя услышала. Продемонстрируем, что мы все одна команда. Команда Нади.

Надя внезапно почувствовала вину за свои слова. Упоминать разговоры о ней между Эммой и Габи сейчас было не к месту. Подруги доели лепешки и допили вино в молчании. Стоит снять шляпу перед Эммой – она знала, когда помолчать и дать Наде перекипеть. И когда-нибудь – не сейчас, но в будущем, Наде стоит обратить внимание на то, что ее волнует, как сблизились Эмма и Габи.

Первый раз, когда Надя на вечерние посиделки с Эммой взяла с собой Габи, все прошло круто. Эмма по своей природе была довольно ревнива и хотела оставаться единственной подругой Нади. Как единственный в семье ребенок, не привыкший делиться. Но неожиданно между Габи и Эммой, что называется, разгорелся пожар. Надя сидела молчком, пока они сыпали возмутительными историями со свиданий и наперебой флиртовали с официантами. Они никогда не встречались без Нади, но когда она приглашала куда-то одну, другая всегда спрашивала, втроем ли они будут. Надя знала: завидовать тому, что эти двое так сдружились, было по-детски, но… все же. Она завидовала и в последнее время старалась видеться с каждой по отдельности. При этом она не объявила об этом во всеуслышание. Не хотела показаться ребенком в их глазах.

Надя усмирила свое настроение. Когда первое блюдо было съедено, Эмма сказала:

– Я по-прежнему считаю, что ты должна разместить ответное объявление.

Надя смягчилась и расплылась в улыбке. Она знала, что подруга желает ей только самого лучшего.

– Нет! – усмехнулась она. – Думаю, я просто не смогу.

– Но как же ты тогда его найдешь? – не сдавалась Эмма.

– Не знаю! Может, я вообще не хочу его искать.

– Ну, это чушь собачья, – сказала Эмма. – Ты маленькая лгунья! Я точно знаю, что ты врешь. – Она налила им обеим еще вина. – Вижу, когда ты начинаешь выдумывать небылицы. Только посмотри на себя! Весь день писала мне свои «может, это я!», а теперь сидишь такая угрюмая. Ты просто боишься перемен. Я тебя знаю.

– Ой, заткнись, – весело отмахнулась Надя.

– Отныне тебе придется быть настороже. И в полувосьмичасовом поезде, и рядом с эскалаторами. С этого следует начать. Побольше озирайся вокруг. Если сообщение адресовано тебе, ты однозначно заметишь парня, с надеждой смотрящего на тебя с выражением: «Я здесь! Это я!»

Надя захихикала.

– Ну да. Это я могу. – Она покрутила салфетку на коленях. – И… мне жаль, что я нагрубила тебе из-за Бена. Он в самом деле был просто… ужасным. Он прибегал к отвратительным уловкам, чтобы заставить меня сомневаться в себе, считать себя жалкой. Из-за него я потеряла себя. Но я рада, что вляпалась в такие отношения, потому что, мать вашу, я многому из-за них научилась. Но… – Надя рассеянно теребила ткань. – Он уничтожил меня. Умом я понимаю, что любовь существует и не все мужчины такие ужасные, бла-бла-бла… Но тело. Это что-то вроде мышечной памяти или типа того. Я вся напрягаюсь, едва услышав его имя.

– Так бывает, да, – кивнула Эмма с пониманием.

– Напряжение от упоминания кого-то?

– Да. Такая вот мышечная память. Травмы копятся в мышцах, и иногда ты испытываешь боль: ноют старые раны в тканях всего существа.

Надя не совсем поняла. Травмы в тканях ее существа? Ужасный Бен никогда ее не бил и вообще не причинял физической боли. Однако как-то ночью в гневе он навредил себе. Звук удара испугал Надю, и она почувствовала, что если не уйдет, то станет следующей. Все началось со слов, обвинений и пустяковых придирок, но всего за несколько недель Надя обнаружила, что не может нормально дышать рядом с ним, и ее до сих пор не покинуло это ощущение удушья, будто она все еще как-то привязана к нему. Ей было страшно оставаться с ним, уйти – еще страшнее. Она никогда бы не подумала, что станет одной из «тех женщин», но оказалось, что «тех женщин» не существует, есть только «те мужчины».