Времена моря, или Как мы ловили вот такенную акулу с вот такусенькой надувной лодки - Мортен А. Стрёкснес

Среди многочисленных последователей, вдохновленных открытиями Сарса, был Петер Кристен Асбьёрнсен, в будущем – прославленный собиратель старинных норвежских сказок и легенд. Отправляясь на охоту за старинными сказками в глухие горные селенья, Асбьернсен, вероятно, мыслями витал совсем в иных далях, по крайней мере, на досуге. Он готовился стать морским исследователем, а кумиром его был Микаэль Сарс. В 1853 году Асбьернсен публикует диссертационный труд “Вклад в описание литоральной фауны фьорда Христиания”. В работе описаны всевозможные организмы, живущие в литоральной зоне фьорда, который в наши дни называется Осло-фьордом. Однако больше всего Асбьернсена интересовала жизнь глубоководных обитателей.

В том же году, когда был опубликован его труд, Асбьернсен, с государственной стипендией в кармане, едет в Вестланн исследовать местные глубоководные фьорды. Прежде всего он наведался к Микаэлю Сарсу, служившему пресвитером в приходе Мангер на острове Родёй в Нурхорланне. Асбьернсен успел похлопотать о должности экстраординарного профессора, держа в уме кандидатуру Сарса. Убедив пресвитера принять профессуру, Асбьернсен занялся собственными океанологическими исследованиями. Их результаты заинтересовали зоологическое сообщество. В Хардангерфьорде Асбьернсену повезло с помощью дночерпателя вытащить с глубины 400 метров одиннадцатирукую морскую звезду. Звезда кораллового цвета, “отливающая перламутром”, была неизвестна тогдашней науке. И Асбьернсен на правах первооткрывателя дал ей имя. Он назвал звезду Brisinga endecacnemos, в честь изящного ожерелья Брисингамен, которое принадлежало скандинавской богине Фрейе, но которое похитил и спрятал на морском дне Локи.

Асбьернсен предположил, что его иглокожее “ожерелье” представляет отдельное семейство, однако Сарс высказал ему свои сомнения на этот счет. Асбьернсен, как выяснилось впоследствии, был прав, но в итоге незаслуженно обойден славой[14].

Асбьернсен, несмотря на усердные старания, редко получал от государства деньги и помощь, о которых просил. Карьера морского биолога не задалась и в итоге была заброшена вовсе. Пришлось перекраивать планы. Помимо моря, Асбьернсена особенно занимали леса. В 1856 году он едет в Германию и поступает в именитую Тарандтскую лесную академию. Выпускается с высшими баллами по всем предметам и становится двигателем прогресса в управлении норвежским лесным и болотным хозяйствами[15].

Случается и так, что ученым достается та слава, которой они заслуживают. Видный немецкий естествоиспытатель Эрнст Геккель писал о Микаэле Сарсе: “Всем, имеющим счастье знать его лично, врезается в память его бодрый дух, его приятный нрав, его ясный ум, его разносторонняя образованность”[16]. Именем Микаэля Сарса было названо первое норвежское океанологическое судно. Новейшее судно, используемое нынешними норвежскими океанологами, оснащенное по последнему слову техники и имеющее исключительно тихий ход, чтобы не заглушать работу акустики, носит имя Георга Оссиана – сына Микаэля Сарса.

Он продолжил дело отца, который своим упорством и методичностью сумел сдвинуть с мертвой точки норвежскую океанологию. В 1864 году Георг Оссиан Сарс первым из норвежцев стал получать государственное жалованье с официальным утверждением должности “морской исследователь”. В том же году он отправился на Лофотен, а именно на Скрову. Остров служил ему основной базой: отсюда Георг Оссиан направлялся в различные уголки архипелага, где и собрал огромное количество проб с глубин Вест-фьорда.

Результаты исследований, опубликованные в 1868 году, вызвали резонанс в международных научных кругах[17], особо заинтересовавшихся иглокожим существом, которое окрестили “Лофотенской морской лилией Сарса” – Rhizocrinus lofotensis Sars (современное родовое название – конокринус). Морская лилия описывается Сарсом как “живое ископаемое”, как раз в духе той поры, когда ученые сбились с ног, прочесывая планету в поисках реликтов, которые подтвердили бы теорию эволюции и помогли установить возраст Земли и дату зарождения жизни на ней.

Впрочем, немало лет утекло, прежде чем научный мир принял существование сложных биоценозов на больших глубинах. В 1860 году один инженер, участвовавший в прокладке телеграфного кабеля по дну Атлантики, утверждал, что снимал с лотлиня множество морских звезд и глобигерин (род планктона, в огромном количестве обитающий на морском дне), которые были подняты с глубин, где в представлении тогдашней науки жизнь отсутствовала вовсе. Противники возражали, что живность, вероятно, налипала на канат во время подъема лота, закрывая глаза на то, что некоторые из найденных организмов совершенно точно обитали на дне. Тем не менее, лед тронулся: на некоторые находки закрыть глаза было невозможно.

Так, видный шотландский зоолог Чарльз Вайвил (Уайвил) Томсон в 1868 году просил Лондонское королевское общество профинансировать морскую экспедицию на пароходе “Лайтнинг”, подкрепив свое прошение демонстрацией морской звезды Асбьернсена и морской лилии Сарса. Целью экспедиции было изучение морской пучины близ Шотландии. Экспедиция подтвердила результаты норвежских исследований и вдобавок на глубине 1200 метров отыскала новые интересные организмы.

Само собой разумеется, что в 1872 году, когда британцы снаряжали первую крупную морскую экспедицию на современном судне, Ч. В. Томсон попал в число участников. Экипаж из 270 человек (включая команду и ученых) на борту парусно-парового корвета “Челленджер” четыре года ходил вокруг света и побывал во всех океанах. Неустанно промеряя глубины, нанося на карту направление течений, измеряя температуру. Открытые воды изучались на разных глубинах, пробы снимались инструментами, похожими на те, которые были придуманы Микаэлем Сарсом.

Результаты экспедиции “Челленджера” легли в основу современной океанографии. Да и кто бы осмелился утверждать, что жизнь на больших глубинах отсутствует, после того как даже самые авторитетные (читай: британские) ученые доказали обратное. Зато разгорелись споры вокруг того, как именно выглядела жизнь морских пучин. Диспут этот не обошел стороной даже прессу. В частности, журнал “Популярные очерки из области естественных наук” (Skildringer af Naturvidenskaberne for alle)[18] с 1882 года печатал переводные работы виднейших европейских ученых и специалистов. Повышенное внимание уделяется материалам о глубоководных исследованиях. Английский специалист по корневым лилиям Филип Герберт Карпентер, тоже участник экспедиции “Челленджера”, открывает свою статью “Морское дно” словами: “Для большинства из нас дно морских глубин – совершенно неведомый край, который в силу недоступности не дает нам возможности пощупать, воочию изучить его и его диковинных обитателей”. У Карпентера была светлая голова, но слабое здоровье. Хроническая бессонница свела его с ума, и в 1891 году он отравился хлороформом. Зато Карпентер, в отличие от большинства предшественников, сумел силой воображения представить картину подводного мира: “Наши научные исследования учат нас тому, что морское дно при всей его необъятности во многих отношениях подобно поверхности суши. У моря, как у суши, есть горы, долы и широкие, волнообразные равнины. Породою они сильно отличаются в зависимости от местности, есть тут и пустыни, и плодородные почвы, есть леса и скалы, и точно так же, как на суше, здесь обитают всевозможные животные и растения, предпочитающие разные среды обитания и разный климат”[19]. Еще сто лет, минувших после того, как Карпентер написал эти строки, в науке господствовало мнение, что жизнь морского дна скудна и по большей части представлена морскими огурцами, червями и мелкими тварями. Даже сегодня лишь редкие подводные аппараты способны забраться на крайние глубины. И каждая глубоководная экспедиция обнаруживает не только новые виды, но и неизвестные формы жизни. Такие же открытия делаются, когда исследователи забрасывают сети либо берут пробы дна с глубин, не изученных прежде. Большинство найденных ими видов не описано наукой.