Времена моря, или Как мы ловили вот такенную акулу с вот такусенькой надувной лодки - Мортен А. Стрёкснес

Из-за высокого спроса на кашалота охотились с таким рвением, что чуть не истребили поголовно. В районе Анденеса охота на кашалота велась регулярно вплоть до семидесятых годов XX века. До появления гарпунной пушки кашалота били гигантскими зазубренными гарпунами – вонзившись, гарпун застревал в теле кита. При этом кашалот часто срывался и, если жизненно важные органы не были задеты, мог потом годами жить с гарпуном внутри.

Вокруг нас с Хуго тишина, нарушаемая лишь мелодичным поклевыванием суденышка волной. “Воды лижут испод отражения неба на пленке, покрывшей торчащие камни”. Море блестит, необъятная ширь, бьющая в глаза столь ослепительным светом, что, кажется, сама излучает его. На западе море выпирает дугой, словно сдобная булка. Мы наблюдаем кривизну земной поверхности. Кашалот все не возвращается, и в обычный день шансы увидеть его еще раз были бы невелики. Только день сегодня исключительный: море необыкновенно спокойно и погода ясна как никогда. Вынырни кашалот даже за десятки миль от нас, пожалуй, и то разглядим этакую громадину.

Хуго вспоминает случай, как в прошлом веке кашалот напал на многочисленное семейство, плывшее на воскресную службу. Несчастные шли из Лоттавики в Лейнес, когда кашалот разнес их лодочку на куски. Выжила только шестнадцатилетняя девушка, все ее родные утонули. По-видимому, ее спасли воздушные карманы в платье, благодаря им она удержалась на плаву.

История эта в целом правдива, только, по мнению местных знатоков, кашалот не нападал на лодку: ей просто не повезло столкнуться с ним, когда животное лакомилось сельдью.

С другой стороны, нападение кашалота на вельбот “Эссекс” из Нантакета в южной части Тихого океана в 1820 году роковой случайностью не назовешь. По прикидке китобоев с вельбота длиной 27 метров, длина кашалота составляла около 26 метров. Никогда прежде не видывали они такого исполина. Вдруг кит стремительно пошел на таран и с чудовищной силой ударился о борт, проделав в корпусе большую пробоину. Люди на палубе повалились от этого удара. Буквально тотчас же последовал новый толчок – кит атаковал с другого бока, разнеся корпус в щепки. Кашалот не угомонился, пока не пустил 238-тонный корабль ко дну. Оуэну Чейзу и большей части экипажа удалось спастись. Чейз честно изложил историю гибели судна в «Повествовании о кораблекрушении, самом чрезвычайном и огорчительном, китобойца “Эссекс” из Нантакета» (1821).

Это не единственный засвидетельствованный случай потопления судна кашалотом. Просто крушение “Эссекса” – самый известный из них: впечатленный рассказами о нем, Герман Мелвилл написал книгу о белом кашалоте Моби Дике. Книга изобилует главами, похожими на научный доклад о китобойном промысле и повествующими об анатомии и поведении китов (“Голова кашалота – сравнительное описание”, “Размеры китового скелета”, “Уменьшаются ли размеры кита?” и т. п.). По словам рассказчика Измаила, для капитана Ахава Белый Кит был воплощением сил зла, которые снедают душу “глубоко чувствующего” человека:

Капитан был в исступлении, и его сумасшествие оказалось заразным. Ненависть к киту передалась всей команде. По причине, не доступной пониманию Измаила (здесь Мелвилл обращается к нам напрямую), Моби Дик “в подсознательных представлениях” команды стал “смутным и великим демоном, скользящим по морю их жизни”:

Вся команда поддается исступлению Ахава, ведь каждый из моряков несет в себе одну и ту же унаследованную и врожденную тягу к убийству, направленную на уничтожение мира и всего вокруг. И еще на самоуничтожение. Моби Дик одновременно вымирающий вид, которого при жизни Мелвилла истребляли десятками тысяч, и проявление самых темных сил человеческого естества. Таких как жажда мести или маниакальное правдоискательство и желание овладеть “целомудренной” природой. Именно Ахав преследует кита, а не наоборот. Но в итоге сам идет ко дну с петлей на шее, опутанный линем собственного гарпуна. И таким образом воссоединяется с Белым Китом.

За век с небольшим, к семидесятым годам XX века, человек выловил свыше двухсот миллионов китов. Всего за несколько десятилетий норвежские популяции китов сократились с десятков тысяч голов до пары-тройки затравленных особей[26]. Более пятидесяти лет норвежские компании из Ларвика, Тёнсберга и Саннефьорда вели китовый промысел в Антарктике, равно как и в Австралии, Африке, Бразилии и Японии. Норвежские верфи спускали на воду плавучие фабрики огромных размеров, за тридевять земель – на Южную Георгию и на остров Десепшен – доставлялись норвежские сверхпроизводительные жиротопки. В 1920 году на одном только Десепшене работало тридцать шесть топок производительностью десять тысяч литров каждая. Одного только синего кита, не считая его сородичей, добывали по несколько тысяч голов за путину, покуда бедолагу не пришлось занести в Красную книгу. Живое потомство вырезали прямо из брюха беременных самок и кидали в жиротопки, чадившие сутки напролет. Заработок складывался не из количества отработанных часов, а из количества добытых туш и натопленных бочек ворвани. Огромные жиротопки шипели и коптили, застилая рыбозаводы густою пеленой дыма и пара. Из одного кита вытекает до восьми тысяч литров крови, а потому раздельщики четыре месяца, пока шла путина, буквально плавали в жиру, крови и мясе.