Времена моря, или Как мы ловили вот такенную акулу с вот такусенькой надувной лодки - Мортен А. Стрёкснес

Об изобретательности Хагбарта, сына Нормана и двоюродного дяди Хуго (не путайте с отцом Хуго Хагбартом и четырехгодовалым внуком Хуго Хагбартом) в местных краях сложили легенды. Он освоил новые способы ловли и научил народ ловить те виды рыб, на которые прежде никто и смотреть бы не стал.

К китобойному промыслу дядя Хагбарт пришел окольным путем. Однажды он ловил палтуса у западного побережья Канады и Аляски, и там его американский приятель, делавший гарпуны, открыл Хагбарту мир китобойцев. Возвратившись в Будё спустя год или около того, дядя Хагбарт заказал гарпун и взял напрокат пушку, с которой раньше ходили на гигантскую акулу – ту самую, что по размеру уступает только китовой акуле, питается планктоном и плавает с разинутой пастью, отчего имеет самый безумный вид. Добывают гигантскую акулу ради печени.

Приближаться к гигантской акуле вплотную чревато. Если лодка оказалась между акулой и солнцем и акула засекла тень, она бьет хвостовым плавником. От удара лодку может подкинуть, перевернуть или даже разбить. Так что лов гигантской акулы требует ювелирной точности. Кто-то идет на нее с ручным гарпуном. И бросает его, как раз когда хвост оказывается максимально близко к лодке, чтобы при попадании рыба отвела бы его от лодки.

Народ посмеивался над Хагбартом, когда он только увлекся китоловством, однако, потерпев несколько неудач, дядины подопечные наловчились добывать до тридцати полосатиков в неделю. Специально для китового промысла дядя оснастил и оборудовал три судна. Так норвежское китоловство встало на промышленную ногу от Стейгена до Вест-фьорда. Остров Скрова в Лофотенском архипелаге, куда направляемся мы с Хуго, со временем превратился в столицу этого промысла. Сегодня можно по пальцам сосчитать такие места – оборудованные для приема и разделки китовых туш.

Как-то Хагбарт с двумя приятелями загарпунил финвала. Величиной финвалы порой не уступают синему киту, крупнейшему животному на Земле. К тому же благодаря обтекаемому, веретенообразному телу финвал плавает быстрее большинства собратьев. Кит волочил лодчонку с Хагбартом несколько миль, через весь Вест-фьорд с внешней его стороны, пока не уперся в Лофотенскую гряду.

История эта отнюдь не выдуманная. В 1870 году писатель Йонас Лие сам присутствовал при ловле финвала, который тащил пароход с пионером норвежского китоловства Свеном Фойном добрую половину Варангер-фьорда. Тащил против ветра, паровая машина при этом работала “полный назад”, но без толку. Фойн поставил фок-мачту, ее снесло ветром. Морские валы захлестывали через борт, команда хотела перерезать трос, и только старик Фойн сновал по палубе взад и вперед. Йонас Лие пишет: “Положение становилось все отчаяннее; будто не кита поймали мы, а самого морского бога – так долго и неустанно продолжал он свой путь. Когда же был перерезан трос, многие на палубе издали вздох облегчения (верно, втайне и сам Свен Фойн), ибо ветер к тому времени перерос уже в шторм. Сколько же лошадиных сил вмещает веретенообразное тело финвала!”[6] Наученный горьким опытом, Фойн (он, кстати, изобрел гарпунную пушку и тем самым шестикратно повысил эффективность китобойных судов) придумал опускать в воду конструкцию из перекладины с откидными балками, которая позволила значительно увеличить сопротивляемость судна.

Род Осъюрдов держал рыбный заводик, филейную фабрику, жиротопный завод и экспортные конторы, торговавшие рыбой – свежей, соленой, сушеной, вяленой, а также клипфиском. Первейшее значение во всех этих предприятиях имели корабли. Рассказывая о дедах, отце, дядьях, Хуго непременно упоминает, какими лодками те владели. Он не показал мне ни одной фотографии с родственниками, зато часто демонстрирует изображения их лодок. Я только и слышу от него их имена: “Хуртиг”, “Квитберг”, “Квитберг II” и “Квитберг III”, “Хавгуль”, “Хельнессунн I” и “Хельнессунн II”. Еще “Элида”, старинная яхта с широкой кормой, то есть деревянная шхуна с бом-утлегарем и гафелем, которой Осъюрды владели до тридцатых годов прошлого века. И еще траулер, пришедший в Стейген из Исландии с приличной вмятиной в борту – память о столкновении с британским военным судном во время рыбных войн семидесятых.

Когда погиб “Квитберг II”, Хуго было всего восемь лет, но он рассказывает о паруснике, будто о любимом дедушке. Этот 74-футовый куттер затонул неподалеку от Стаббена на пути из Будё в Хельнессунн. Шел он с грузом – известкой, цементом и септиками. Внезапно, у острова Карлсёй, налетел шквальный ветер. Набежавшая волна ударила в сваленный на палубе груз, и куттер камнем канул ко дну. Хуго помнит, как дядя Сигмун вышел на берег Хельнессунна – промокший и белый с головы до пят. Когда куттер утонул, известка и цемент, растворившись в море, покрыли белесой пленкой всех, кто был на борту.

“Квитберг II” – не единственный парусник из флотилии Осъюрда и сыновей, потерпевший крушение. В первый день 1960 года у побережья Мёре затонул траулер “Сето”. Перестроенный под лов сельди, этот корабль стал крупнейшим норвежским траулером. В тот новогодний день он возвращался с огромным уловом объемом в 3200 гектолитров свежей сельди. Уже практически подойдя к месту выгрузки, траулер вдруг накренился, рассыпая улов, перевернулся и ушел на дно практически мгновенно. Рыбаки едва успели пересесть в шлюпку, и вскоре их подобрало судно сопровождения. На следующий день “Бергенский вестник” сообщил: «В жалком виде предстала толпа спасенных, доставленная в ночь на субботу спасательным судном “Квитберг” в Олесунн, после того как их собственное судно – сельдяной траулер “Сето” – затонуло на мелководных сельдяных полях возле Будё, в десяти морских милях к западу от Рунне. Команда едва успела спастись, не захватив ни одной личной вещи. Даже их бумажники остались на траулере»[7]. Шкипер Людвиг Осен утверждал, что в трюме треснула переборка, обвалив груз весом в десятки тонн. Случись такое в открытом море, судьба двадцати одного члена команды была бы куда печальней[8].