Гвенди и ее волшебное перышко - Ричард Чизмар

– У тебя все хорошо? – спрашивает Гвенди. – Там безопасно?

– У меня все хорошо. Правда, я воняю, как будто… две недели в хлеву.

Гвенди смеется. Слезы счастья текут у нее по щекам. Поднявшись с дивана, она ходит по комнате туда-сюда.

– Ты успеешь вернуться домой к Рождеству?

– Не знаю, милая. Я надеюсь, что да. Но… становится напряженно.

– Я понимаю. – Гвенди кивает. – Будем надеяться, ты ошибаешься, но я все понимаю.

– Как здоровье… – говорит он и опять пропадает.

– Что? Я тебя плохо слышу.

– Как здоровье твоей мамы?

Гвенди улыбается – и замирает.

Она смотрит на занавешенное окно в верхней части кухонной двери. Может, ей просто почудилось? Через пару секунд, когда она почти убедила себя, что ей действительно показалось, за окном снова мелькает тень. На веранде кто-то есть.

– …меня слышишь? – говорит Райан, испугав Гвенди.

– У нее все хорошо. – Гвенди медленно входит в кухню и выдвигает ящик под разделочным столом. – Набирает вес, ходит на осмотры. – Она вынимает из ящика большой острый нож и прижимает к ноге.

– Попрошу ее… оладьи по ее секретному рецепту, когда… домой.

– Ты скорее приезжай, а уж мама тебя накормит.

Он смеется и говорит что-то еще, но его голос тонет в оглушительном треске помех, а потом наступает мертвая тишина.

– Алло! Алло! – Гвенди убирает телефон от уха, чтобы взглянуть на экран. – Черт.

Связь прервалась.

Гвенди кладет телефон на разделочный стол и, пригнувшись, крадется к двери. Добравшись до последнего шкафчика, преодолевает оставшиеся пару футов и встает прямо перед дверью. Не давая себе времени на раздумья, чтобы не растерять всю решимость, издает пронзительный вопль, выпрямляется в полный рост, одной рукой включает свет на веранде, а другой резко отодвигает занавеску, подцепив ее острием ножа.

Кто бы там ни стоял, его уже нет. Гвенди видит только свое перепуганное отражение в дверном окне.

Первое, что делает Гвенди после того, как берет телефон со стола (даже прежде чем убедиться, что входная дверь закрыта на все замки), – мчится в гостиную и проверяет, на месте ли пульт. В голове мелькает пугающая мысль, что человек, притаившийся у задней двери, попросту отвлекал ее внимание и, пока она была в кухне, его сообщник пробрался в дом через переднюю дверь и украл пульт.

Она вся обмякает от облегчения, когда видит, что пульт управления лежит на диване – там же, где она его и оставила.

Чуть позже, когда она поднимается в спальню с пультом в руках, ей вдруг приходит в голову, что у нее не возникло даже мысли о том, чтобы рассказать о нем Райану. Она убеждает себя, что все дело в прервавшейся связи, но сама понимает, что это лишь отговорка. Пульт управления вернулся к ней, и только к ней. И больше ни к кому.

– Это мой пульт, – говорит она, входя в спальню.

И ежится от горячности, что звучит в ее голосе.

17 декабря 1999 года, последний рабочий день перед трехнедельными каникулами в конгрессе, Гвенди проводит словно во сне. Первые пятнадцать минут уходят на то, чтобы уверить Беа, что она чувствует себя хорошо и ей вовсе не надо отпрашиваться с работы (вчера запаниковавшая секретарша чуть было не вызвала «Скорую», обнаружив, что Гвенди стошнило в мусорное ведро; к счастью, Гвенди удалось ее убедить, будто она съела что-то не то за завтраком, и Беа успокоилась, но все равно настояла, чтобы Гвенди ушла домой раньше на сорок минут), а все оставшиеся восемь с половиной часов Гвенди упорно борется с желанием сорваться домой и проверить, все ли в порядке с пультом управления.

Ей не хотелось оставлять его в доме, особенно после того, как вчера вечером ее напугала тень за кухонной дверью, но выбора не было. Неизвестно, как рентгеновские аппараты на контрольно-пропускных пунктах отреагируют на этот пульт. И что еще больше тревожит Гвенди: как сам пульт отреагирует на рентгеновские аппараты? Она не знает, как он устроен внутри и из чего вообще сделан, и поэтому лучше не рисковать.

Перед выходом из дома она спрятала пульт в кладовке под лестницей. Положила его в самом дальнем углу, окружила со всех сторон картонными коробками с книгами, а сверху прикрыла ворохом зимних курток. Потом закрыла кладовку, заперла входную дверь на все замки и пошла на работу. Она возвращалась домой с полдороги – проверить, на месте ли пульт – всего дважды, а с третьей попытки заставила себя дойти до работы.

Последний рабочий день Гвенди проходит словно в тумане, сотканном из безликих голосов и фоновых шумов. Утром – несколько телефонных конференций, после обеда – два коротеньких совещания. Она плохо помнит, о чем говорилось на совещаниях. И совершенно не помнит, что ела на обед.

Ровно в пять часов вечера она запирает свой кабинет, идет поздравить коллег с Рождеством и вручает подарки: Патси – набор ароматических свечей и солей для ванны, Беа – кашемировый свитер, браслет и стопку подписанных книг для ее детей. После взаимных добрых пожеланий и прощальных объятий Гвенди мчится на выход.

– Я буду скучать без вашей улыбки, госпожа конгрессмен.

– Я тоже буду скучать, – говорит Гвенди, остановившись у поста охраны. Она вынимает из сумки небольшую коробку, завернутую в подарочную бумагу со снеговиками, и вручает ее великану-охраннику. – С Рождеством, Гарольд.

Гарольд смотрит на нее, открыв рот. Медленно протянув руку, забирает подарок.

– Это мне… Правда мне?

Гвенди улыбается и кивает:

– Конечно, Гарольд. Я никогда не оставила бы без подарка своего любимого начальника службы охраны.

– Начальника?.. – Он растерянно хмурится, потом улыбается, сверкнув золотыми зубами. – А, я понял. Вы шутите.

– Открывайте подарок, балбес.

Мощные пальцы атакуют упаковочную бумагу и вынимают блестящую черную коробку с золотой надписью «Булова» на крышке. Гарольд открывает коробку, глядит и не верит своим глазам.

– Вы купили мне часы?

– Я заметила, как на прошлой неделе вы любовались часами конгрессмена Андерсона, – говорит Гвенди. – И подумала, что вы заслужили такие же.

Гарольд открывает рот, но не произносит ни слова. Гвенди с удивлением замечает, что у него дрожит подбородок, а глаза подозрительно блестят.

– Я… Мне никогда не дарили таких подарков, – наконец выдавливает он. – Это лучший подарок из всех, что я получал за всю жизнь. Спасибо.

Гвенди улыбается, и впервые за сегодняшний день у нее возникает чувство, что, возможно, все будет хорошо.

– Я рада, что вам понравилось, Гарольд. Счастливого Рождества. И передайте мои наилучшие пожелания вашей супруге. – Ласково похлопав его по руке, она поворачивается, чтобы уйти.