Пособие для начинающих шантажистов - Ирина Потанина

– А отпрыск издательского гения, значит, хотел бы совсем игнорировать папино детище, отдавшись низменному инстинкту наживы? – я привычно иронизировала.

– Ничего себе низменному! У меня, между прочим, супертворческая работа! Это здесь у меня обычное кафе. А есть еще две точки! В «Квине» – вы наверняка знаете это место – у меня ночное шоу, режиссуру которого я вынужден постоянно контролировать. А еще «Надежда» в городском парке. Так там у меня вообще действующий клуб знакомств! Вы не представляете, какие чудеса творческой мысли приходится проявлять, дабы все это могло существовать и окупаться!

– Вы владелец «Надежды»?! – я чуть не подавилась уже успевшим возникнуть на нашем столике кофе.

– Ну да…

В голове взводом затопотали суетливые мысли. Во-первых, на самом деле Клюшка был далеко не прост и не столь доброжелательно ко мне настроен. Это делало бессмысленным попытки задавать откровенные вопросы. Тем более что Клюшка вполне мог состоять в сговоре с загадочным Александром, последний даже что-то говорил Виктории о знакомстве с хозяином клуба. Во-вторых, после бессонной ночи я находилась далеко не в лучшей форме и вряд ли сумела бы повести разговор настолько тонко, чтобы исподволь выудить у Клюшки нужную информацию. Необходимо было в ближайшее же время найти рычаги давления на Клюшку. В этот момент у хозяина «Алисы» зазвенел телефон.

– Да? – нервно ответил он, но тут же сменил тон на приторно-слащавый: – Хорошо… сейчас… конечно… – Клюшка оторвал трубку от уха и обреченно вздохнул: – Инвесторы. Требуют, чтобы я с ними выпил. Ну что тут поделаешь…

– Иди, иди, конечно. Еще не хватало, чтоб я тебя у инвесторов отбивала, – от волнения я даже забыла обычное «вы» – Только, Клюшка, оставь мне свой номер, а? Я позвоню на днях. Есть одна тема. Ну и вообще пообщаемся.

– Катя, для вас – все, что угодно.

Клюшка чинно раскланялся, вручил мне достаточно бестолково и дешево сделанную визитку и удалился.

– Еще одну рюмку в пятую кабинку, – кинул он на ходу официантке.

* * *

Оставшись одна, я принялась рассуждать о сложившейся вокруг Виктории ситуации. Доступ к хозяину «Надежды» – это очень хорошо. С другой стороны, приставать к Клюшке с глупыми расспросами мне совсем не хотелось… Тем более из-за Вики. Ну кто она мне?

Услужливое воображение тут же взялось подробно отвечать, подкидывая давно забытые картинки детства.

Вика была на два года старше. В детстве это неописуемое преимущество. Ей разрешали кататься на качелях в дальнем дворе, когда мне нельзя было еще даже покидать площадку перед подъездом. Она приносила мне подобранные в дальнем дворе гнилые яблоки и причудливые зеленые стеклышки, валяющиеся вокруг пункта приема посуды. Яблоки мы поедали, отчего желудки наши закалились и потом мы уже могли есть любую гадость. А стекляшки после тщательного рассмотрения закапывали в тайник. Однажды Вика порезала палец, и родители узнали о нашей коллекции. Мы мужественно скрывали местонахождение тайника, укрепляя нашу дружбу страшной объединяющей тайной. В первые годы жизни мы с Викой очень крепко дружили.

– Катенька, – в детстве мы называли друг дружку ласкательными именами, навязанными мамами, – когда я стану большая-пребольшая, я куплю свой дом и обклею в нем все стены нашими стекляшками!

– И я! И я! – восхищалась я мудростью подруги.

– Нет, – сокрушалась Виктория, – на два дома стекляшек в жизни не хватит. Лучше я возьму тебя к себе. Мы будем жить вместе, и нам всегда будет весело…

А потом Вика вдруг как-то разом повзрослела. Произошло это очень неожиданно и навсегда. Я в своей жизни ощущала себя взрослой крайне редко и даже в нынешние двадцать девять легко могла полезть на дерево за воланчиком от бадминтона. Вика же лет эдак с двенадцати чувствовала себя леди и больше не занималась всякими глупостями. Она корпела над учебниками, когда я вместе с дворовой сявотой вдохновенно осваивала гитару; она активно участвовала в должным образом направленной самодеятельности школы, когда я набирала на машинке философские трактаты своих талантливых друзей-диссидентов; готовилась к конференциям, когда я начала ежевечерне наведываться в «Алису». В общем, на определенном этапе мы стали абсолютно разные.

Перед глазами почему-то частенько всплывала одна из мимолетных встреч с Викторией того времени.

– Привет, соседка, – совсем уже взрослая Вика ловит меня за рукав ветровки на выходе из подъезда.

– Хай! – я тогда говорила только на сленге.

Вызывающе смотрю ей в глаза. Вика тогда уже ступила на «манекенную» тропинку: аккуратный макияж, строгая прическа, немецкий костюмчик, губы уточкой… Скукотища…

– Слушай, а что это у тебя вчера играло всю ночь? – Вика несколько секунд шелестит рукавом моей дешевой плащовки, после чего брезгливо разжимает пальцы.

– О! – радостно оживляюсь я, всегда готовая поделиться с окружающим миром новыми находками. – Это наша местная рок-группа! Мировые ребята, такое чудят…

– Так вот, – Вика перебивает меня и нехорошо щурится, – будь добра, слушай своих мировых ребят в наушниках, а? Ты же знаешь, у нас очень хорошая слышимость, а мне, между прочим, надо заниматься.

Вика, не прощаясь, заходит в подъезд, постукивая каблучками импортных сапожек, а мне становится до слез обидно и за себя, и за группу, и за нашу ушедшую дружбу.

А потом, на третьем курсе, Вика заявила родителям, что беременна и выходит замуж.

Это была настоящая трагедия! Как выяснилось позже, Викина мама страдала абсолютно зря. Дочка блестяще вышла замуж. Я до сих пор считаю, что это был определяющий момент для ее будущей карьеры. Сам-то Виктор был обычным студентом-экономистом, но вот его родители… Но это стало понятно много позже.

На том же этапе Викторию не одобряли однокурсники, за ее спиной шептались соседи, ночами плакала мама. Естественно, я не могла не проникнуться неподдельной симпатией к незаслуженно угнетаемой соседке. Тем более что и мои родители в то же самое время также вызвали всеобщие пересуды, правда, менее негативного характера. В их-то возрасте, в наше-то время – и вдруг решиться на такое… У нас с сестрицей Настасьей получилась почти двадцатилетняя разница. Тогда мы с Викой снова сблизились. У меня как раз начался период первых серьезных отношений, разочарований и открытий, я всерьез советовалась с Викторией, тогда еще не понимая, что свою жизнь на чужом опыте построить невозможно. Вика же, несмотря на принадлежность к взрослым замужним дамам (или же именно из-за нее), остро нуждалась тогда в человеческом, не обремененном маской светскости, друге-собеседнике.

– Вика, знаешь, по-моему, я ему очень нравлюсь, – волнительным шепотом делилась я своим сокровенным подростковым бредом про очередного принца. – Он, когда я иду ему навстречу, так странно улыбается… И на другую сторону улицы переходит…

– Неудивительно. Если б я тебя на улице с такой прической встретила, тоже бы смеяться и шарахаться стала, – цинично развеивала мои иллюзии умудренная опытом подруга, втайне надеясь, что я позволю ей в очередной раз нахимичить что-то с моими волосами. В тот период Вика, внешний облик которой обязан был всегда соответствовать строгим канонам, обожала вымещать на мне свою нереализованную потребность в экспериментах.