Этот сладкий запах психоза. Доктор Мукти и другие истории - Уилл Селф

— Я… я в порядке, да. Все нормально. Просто слишком быстро поднялся по лестнице.

— Что, дыхалка подвела, юноша? Поди, всю ночь кутил? — Это было сказано с откровенной насмешкой. Сочувствовать Рейзер отродясь не умел.

— Н-нет, не в этом дело. Я просто слишком быстро бежал по лестнице, а потом увидел… вас всех… и вы были похожи…

— На что же? — спросил Слэттер, который в этот момент обкусывал желтыми зубами кожистую пленку вокруг ногтя. — На что — или на кого — мы были похожи?

— В-вы были похожи… — Ричард указал на большого человека, стоявшего в данный момент у окна, — …на Белла.

Комната взорвалась смехом, а точнее — саркастическим хихиканьем всех тембров, от хриплого, существительного «Хо-хо-хо» Слэттера до Рейзеровых подобострастных междометий «Хе-хе-хе»; даже Белл немного посмеялся. Ричард еще не отошел от шока, чтобы испытывать нечто вроде стыда; он все прокручивал в уме событие, произошедшее полторы минуты назад. Неужели в комнате и в самом деле было четыре Белла? Или ему почудилось? В конце концов, то, что Белл вездесущ, общеизвестно; и, раз уж у Ричарда была галлюцинация, то вполне логично, что привиделся ему человек, чьи поступки и мысли всецело завладели его сознанием. Кто еще это мог быть, если не Белл — разве что…

— Урсула! — воскликнул Мирнс-шантажист. — Как приятно тебя видеть, ты прекрасно, чудесно выглядишь! — Он поднялся и пошел ей навстречу. Ричард убрал ладони от лица и заморгал. Она стояла в дверном проеме, упираясь поднятыми над головой руками в дверной косяк и небрежно закинув ногу за ногу. На ней был усыпанный блестками топ из золотистой ткани; блестки украшали тонкую сетчатую материю, больше открывавшую, чем прятавшую, ее embonpoint[14]. Вдобавок на Урсуле была короткая юбка — да не просто короткая, а сущий ламбрекен[15]— полосочка плотной, похожей на парчу ткани, которая едва закрывала нижнюю часть живота, по обеим сторонам коего свисали расширяющиеся книзу лоскуты материи. Будь у Урсулы просто прямые ноги, картина и тогда выглядела бы весьма живописной. Однако благодаря той позе, что приняла Урсула, материя, ниспадающая по обеим сторонам, точно занавесом обрамила место, где соединялись ее роскошные бедра. У Ричарда невольно вырвался глухой стон.

Но никто, кажется, не обратил на это внимания; все, как один, поднялись навстречу Урсуле. Все по очереди целовали воздух в нескольких сантиметрах от ее щеки — лучшего способа показать, что каждый из них предпочел бы проникнуть на несколько сантиметров вглубь ее тела, и не придумаешь.

Ричард продолжал наблюдать за происходящим, бессильно лежа в кресле. Интересно, даст ли она знать, что сожалеет о несостоявшемся рандеву, что это все — трагическое и нелепое стечение обстоятельств? Она дала знать — вытянув руки в его направлении и шаловливо потерев пальцами друг о друга.

Много позже, тем же вечером, Белл со товарищи отправились на такси в восточную часть города. Кто-то пробовал было предложить поход в ресторан, но Мирнс, — в конце концов, это ведь была его вечеринка, — уже поужинал «с Пабло» (эвфемизм месяца, принятый в компании в значении «употреблять кокаин») и вовсе не хотел, по его собственному выражению, платить энное количество фунтов за заказ столика, еще столько же — за обслуживание, и в двадцать, вашу мать, раз больше — за игрушечную порцию еды. Поскольку все прочие тоже успели закусить в компании господина Эскобара[16], никто особо не возражал.

Вечеринка Мирнса началась точно так же, как и все прочие вечера Белла с его приближенными в клубе «Силинк», продолжалась точно так же, как и все прочие вечера в клубе «Силинк», и теперь близилась к своему логическому завершению: компания собиралась переместиться в Лаймхаус курить опиум.

Белл сидел на переднем сиденье и разговаривал с водителем. Ричард и Мирнс — на заднем, а Урсула — между ними; прочие разместились во втором такси. Понадобилось проявить небывалую предусмотрительность и даже слегка сжульничать, чтобы подобраться так близко к Урсуле. Не то чтобы она игнорировала его больше, чем обычно — она просто его не замечала.

Водитель — сириец средних лет, с усиками, как у карикатурного полковника Блимпа[17], животиком и усталым лицом — рассказывал Беллу длинную запутанную историю, запинаясь и с подлинным чувством; историю своего пребывания в тюрьме после покушения на президента Ассада. Казалось, Белл был тронут рассказом, кивал и что-то негромко одобрительно бурчал. Но Ричарду почти ничего не удавалось расслышать, потому что в машине работало радио, транслировавшее интерактивное шоу все того же Белла. Как обычно, Белл вел себя по-хозяйски: он бранил звонивших, провоцировал и игнорировал их. Радио-Белл и Белл, сидевший в машине, были полномочными представителями друг друга.

Ричард счел это странным, однако ни Урсула, ни Мирнс, казалось, ничего не заметили. В этот момент Мирнс рассказывал ей, как курил опиум в первый раз: это было в Патпонге, в компании тринадцатилетних проституток-тройняшек. Ричард буквально видел, как задвигались ребра Урсулы, когда она захихикала. Неизбежный аромат «Жики» густо заполнил пространство. Если бы фирма «Мэджик Три» выпустила освежитель воздуха с дистиллированным ароматом Урсулы, он бы назывался «Аромат перепиха». Член Ричарда к тому моменту превратился в железный брус, который зачем-то вколотили ему между ног. Он попытался сконцентрироваться на рассказе таксиста. Это было что-то вроде истории о том, как отважному, доброму и сильному духом человеку пришлось столкнуться с трусостью и холодной жестокостью. Некогда таксист, оказывается, был генералом ВВС и подружился с братом Ассада. Они вместе кутили в Швейцарии. Девочки и шампанское «Круг». Скоро генералу надоело такое упадничество, и он организовал переворот, который кончился тем, что его упекли за решетку на двенадцать лет. В тюрьме ему отбили ноги. Отбили мужское достоинство. Систематически выкручивали пальцы.

Все эти душещипательные подробности представлялись особенно гротескными сквозь наркотическую пелену, что обволакивала одурманенную кокаином хихикающую компанию во главе с Беллом с того самого момента, как они покинули «Силинк». Ричарду было не по себе. Белл продолжал сочувственно кивать. Такси тащилось через город. Когда они остановились на светофоре у пересечения с Кингстон-роуд, Ричард взглянул налево, и в зазоре между бетонными опорами автобусной остановки и покачивающимся задом двухэтажного автобуса увидел рекламный щит магазина нижнего белья, на котором была изображена молодая женщина с такими потрясающими формами (пышная грудь, соски напряжены, но не торчат), что Ричард стал всерьез опасаться за свои штаны.