Вычислитель. Орбита для одного - Александр Громов

Все просто.

И примерно семь к одному, что линкор не уйдет с орбиты, а приготовится встретить «Магог» на встречных курсах.

Когда это обозначилось вполне явственно, Эрвин вывел на экран карту рельефа Улисса. После тысячи лет хозяйствования человека на этом спутнике местами еще оставались двухкилометровые горы, и даже плазменным установкам «Несравненного» вряд ли было по силам серьезно уменьшить их высоту. Горы не свечки, хотя и их при желании можно расплавить. Но плавиться они не любят.

Торможение закончилось. Линкор перемещался по диску Улисса слева направо и снизу вверх. Поверхность спутника больше не пестрела свежими огненными пятнами – на «Несравненном» готовились к встрече с «Магогом».

– Зауважали нас, – пробормотал Эрвин. – Встреча состоится через две трети витка на контркурсах. Так они думают. И это их третий просчет.

Томми вопросительно посмотрел на командира – что тот, собственно, имеет в виду? Вместо ответа Эрвин вызвал Мартинеса.

– Луис! Катера – вперед по курсу. Задача прежняя. Мне нужна чистая дорога.

Спустя минуту рой точек возник на локаторе. Точки стаей потянулись вперед. Вовремя: навстречу им от линкора рванулась другая стая. Вспышки… Вспышки… Линкоры обычно несут на борту не один десяток катеров… Прямо по курсу крутилась собачья свалка, а комендоры «Магога» отстреливали чужие катера, вывалившиеся из драки. Вновь гул пошел по всему «Магогу» – надо полагать, корабль-астероид столкнулся с потерявшим ход катером, своим или чужим – некогда разбираться. «Несравненный» уходил за горизонт планетоида, и лишь теперь Эрвин изменил курс. Не влево, не навстречу линкору, а вправо, вдогон.

Низкая орбита имеет то преимущество, что, находясь на ней, можно догнать того, кто предпочитает держаться повыше.

Томми не выдержал: задал корабельному мозгу расчет траектории и невольно передернулся, увидев результат.

– В крайнем случае снесем вершину какой-нибудь горы, – бесстрастно добавил Эрвин, покосившись на него. Помолчал секунду-другую, как видно, производя в уме дополнительный расчет, и сообщил: – Только это вряд ли. Пройдем впритирку.

Произнося эти слова, Эрвин одновременно набрал на пульте комбинацию. «Сброс мин», – сообщил корабельный мозг одновременно с возникшей на экране надписью. Безумие… Один этот маневр с проходом впритирку к планетоиду – уже безумие, и дважды безумие – предполагать, что крейсер повторит тот же маневр…

Томми понял, что и дальше должен молчать в тряпочку. Слишком многое сейчас зависело не только от безумного скопища цифр в голове Эрвина, но и от того, передал ли кто-нибудь на линкор данные о маневре «Магога» и сразу ли поверило командование противника в эти данные.

Поверить было трудно. На переднем обзорном экране корявое и дымящееся лавовое поле на поверхности Улисса пугающе приблизилось, прежде чем начало заваливаться вниз. На условно нижний экран было страшно смотреть. «Магог» шел над поверхностью спутника на гораздо меньшем расстоянии, чем собственный поперечник корабля, и продолжал снижаться. Томми почему-то занимал вопрос: окутается ли корабль хоть каким-нибудь подобием пламени или нет? Подсознание иной раз подсовывает человеку мысль глупую, но спасительную для психики.

Никаким огнем «Магог», конечно, не окутался – слишком уж разреженную атмосферу имел Улисс. Всего лишь легкая вибрация металла да слабый, вполне терпимый свист.

Надвинулся, мелькнул внизу оплавленный горный хребет, и Томми вжал голову в плечи. Эрвин сидел вроде статуи, не глядя на обзорные экраны. Что там могло быть для него интересного?.. Ровным счетом ничего. Формулы баллистики и цифры – вот его реальность, а то, что видит глаз, на самом-то деле неинформативная мелочь! Ужас и восхищение. Восхищение и ужас.

Медленно, очень медленно стали отодвигаться лавовые поля – корабль прошел нижнюю точку траектории. Притяжение Улисса гнало его вслед линкору по кратчайшей дуге.

– Внимание всем артиллерийским постам, – сказал Эрвин в микрофон. – При появлении противника – огонь без команды.

И противник появился. Он медленно выплыл из-за близкого горизонта – много меньший, чем «Магог», но все равно огромный десятикилометровый корабль, грозный и красивый, будто молчаливый укор картофелеобразному «Магогу».

Грозный и красивый даже с кормы…

В эту-то корму Эрвин ударил плазменным жгутом и стаей ядерных торпед. Носовые барбетные установки создали тучу огненных комков, потянувшихся к линкору. Почти немедленно с линкора ответили огнем, автоматика системы обороны обоих кораблей, засекая приближающиеся цели, уничтожала их противоракетами и артогнем, сбивала с толку помехами, ставила на пути прорвавшихся торпед силовые поля локальной защиты. Противостояние меча и брони – как обычно, как всегда и везде, начиная с древнего египтянина, обтянувшего щит кожей бегемота и кончая… нет, ничем не кончая. Это никогда не кончится.

Несколько плазменных зарядов все же попали в «Магог», не причинив ему существенного вреда. Что станет с железной горой, если слегка опалить ее? Почти ничего. В боевой рубке лишь погас на полминуты передний обзорный экран, отключился локатор, да еще контуженый корабельный мозг запросил время на восстановление второстепенных функций. Эрвину не нужны были ни второстепенные функции, ни большинство главных. Что до уязвимых артиллерийских постов носовой части корабля, то, право, есть ли у командира в бою время печалиться о погибших?

Врывающиеся в норы «Магога» реки огня были неопасной мелочью. Испепеляя на своем пути все живое, но утыкаясь в жаропрочные створки шлюзов, они не причиняли кораблю почти никакого вреда. Зато линкор, опрометчиво подставивший Эрвину свои дюзы, был уязвим, да еще как! В этой позиции «Магог», уступающий «Несравненному» по всем параметрам, кроме массы, был сильнее линкора.

Две ядерные торпеды прошли защиту. Одна взорвалась рядом с «Несравненным», вторая угодила едва ли не в сопло главной дюзы и сработала в ту же секунду, что и первая. Восстановивший было работоспособность передний экран вновь погас, и это было только к лучшему. Когда опомнившийся корабельный мозг включил дублирующие цепи, стало видно, что от кормы «Несравненного» мало что осталось. Линкор потерял ход, он медленно разворачивался то ли под действием искалечившего его удара, то ли под импульсом двигателей ориентации, а вернее всего, по обеим причинам сразу.

Искалеченный, истерзанный, он сохранил львиную долю боевой мощи и был готов, развернувшись, обрушить всю эту львиную долю на «Магог».

– Ход, – вслух сказал Эрвин, и «Магог» дрогнул, послушный движению его пальца. – Форсаж, – добавил он специально для Томми, хотя и без нужды: маневр напрашивался сам собой. Как можно дольше оставаться за кормой линкора и долбить, долбить его…

Тут-то и тряхнуло. Могло показаться, что астероид подпрыгнул внутри себя, и плевать, что это невозможно. Томми выбросило из кресла. Эрвин усидел, но, запрокинув голову, замычал, как от боли. Страшно трещал металл. Старшему офицеру было ясно только одно: в «Магог» угодила торпеда. На несколько секунд погасли все обзорные экраны, затем вновь включились – кроме кормового.