Заклятие сатаны. Хроники текучего общества - Умберто Эко

Если вы что-то подобное и искали, не пропустите самый беспардонный образчик псевдоистории – бестселлер Бейджента, Ли и Линкольна «Святая кровь и Святой Грааль». Их фантастическая недобросовестность до того очевидна, что закаленный читатель может включиться в эту ролевую игру и получить истинное удовольствие.

Начинать положено с характеристики героя, и это задача не из легких. Но я попытаюсь: хотя предки Паоло Де Бенедетти[528], судя по фамилии, были евреями, семья его давным-давно обратилась в христианство, и сам Паоло – истово верующий католик (а также автор книг и составитель сборников на религиозные темы). Это самый иудеоориентированный католик из мне известных, и ему на роду была написана карьера библеиста и профессора иудаики на богословском факультете. Вдобавок он еще и величайший талмудист, и, чтобы не быть голословным, расскажу один случай, коему я был свидетелем еще во времена нашей совместной работы в издательстве Bompiani. Де Бенедетти занимался составлением «Словаря литературных произведений и персонажей»[529] и заказал французскому, кажется, исследователю статью (или даже несколько статей) о Тейяре де Шардене[530], где тот среди прочего написал, что фонд имени Шардена возглавляла «Ее Величество Мария Жозе Бельгийская».

Де Бенедетти зачеркнул «Ее Величество» и ограничился «Марией Жозе Бельгийской». Вряд ли в нем заговорил якобинец, скорее это было естественное для составителя энциклопедии здравомыслие. Разъяренный автор статьи, очевидно не чуждый монархических пристрастий, прислал письмо с обвинениями в цензуре и написал следующее: «Королевский сан, месье, la royauté, никто и никогда не вычеркивает». Де Бенедетти ответил ему: «Но ведь принцесса так и не была коронована». Действительно, в тот переходный период от правления Виктора Эммануила III и Умберто II к провозглашению республики было не до «sacre» – церемонии коронации. Формальность есть формальность, литургия есть литургия, и возразить на это нечего. Теперь вы мне скажите, может ли такой персонаж не быть талмудистом до мозга костей.

Даже если наш герой и посвятил свою жизнь священным текстам, он не может обойтись без мирского хобби, и Де Бенедетти выбрал себе занятие поистине каббалистическое. Он балуется (то есть исследует и сам пописывает) лимериками и прочими абсурдными стишками. Его интересуют границы этого явления и продолжатели традиции, дошло до того, что он нашел переводчика и опубликовал в издательстве Bompiani «Old Possum’s Book of Practical Cats»[531] Элиота. Он давний поклонник легкомысленного гения Фердинандо Инкарриги – кстати, у меня есть его сборник, изданный в 1860 году, и я могу подтвердить, что подписывался тот Ингаррика. Де Бенедетти упоминает об этих разночтениях, но упорствует в своем орфографическом заблуждении, а уж он-то точно знает, что замени одну букву в Торе – и на мир обрушится кара небесная.

Ингаррика был судьей в Салерно и со всей серьезностью, даже не подозревая об их комическом эффекте, сочинял нравоучительные стихотворения в духе Анакреонта, например:

Приглашение на свадьбу подвигло Де Бенедетти на следующее подражание:

Вот еще:

Ну и напоследок:

Многочисленные упражнения в анализе и написании абсурдистской поэзии опубликованы издательством Шейвиллера («Бессмыслица и не только»[532], 2007, 12 евро), и сложно решить, что более ценно: исторические экскурсы и исследования метрики или созданные на их основе авторские вещицы. Процитирую несколько лимериков Де Бенедетти:

Вот еще один:

И напоследок:

Далее автор этой исключительной, несмотря на небольшой размер, книги нам объяснит, что Вальмики – имя автора «Рамаяны», состоящей из двадцати четырех тысяч двустиший, поэтому продекламировать девяносто шесть тысяч полустиший, должно быть, действительно нелегко, «в отличие от лимерика или стихотворения Унгаретти». Заботясь о читателе, Де Бенедетти приводит восемь полустиший Вальмики на санскрите, так что каждый может составить свое мнение.

Первостепенную роль в творчестве Паоло Де Бенедетти играют коты, им посвящено немало прелестных стишков, которые достойны называться настоящей поэзией. То же относится и к стихотворениям об ангелах – они, конечно, не коты, но не менее любопытные создания.

Что еще сказать? Если после просмотра передач Веспы и Санторо останется время, почитайте Де Бенедетти. Грань между безумием и мудростью до того тонкая, что следует как можно чаще ее преодолевать – это отличное упражнение. И не надо сетовать, что примеров так мало, я и сам с радостью процитировал бы больше, но хочется, чтобы любопытство подтолкнуло вас потратить двенадцать евро.

За последнее время мне дважды довелось выступить на тему библиофильства, и оба раза среди зрителей было много молодежи. Нелегко говорить о собственной страсти к книгам. В интервью для чудесной передачи Fahrenheit (она прививает любовь к чтению), которая выходит на Radio 3, я пояснил, что выгляжу как извращенец, предпочитающий секс с козами. Когда хвастаешься, что провел ночь с Наоми Кэмпбелл или хотя бы просто с шикарной девушкой, живущей по соседству, все тебе внимают с любопытством, завистью или в злобном возбуждении. Но когда рассказываешь об удовольствии от совокупления с козой, люди не знают, куда девать глаза, и пытаются сменить тему. Если хозяин коллекционирует живопись эпохи Возрождения или китайский фарфор, его гость теряет дар речи от такого великолепия. Если же хозяин демонстрирует книжонку XVII века с красноватыми страницами, размером в одну двенадцатую долю листа, и гордо сообщает, что владельцев подобного раритета можно пересчитать по пальцам одной руки, гость тоскует и ждет не дождется, когда можно будет откланяться.