Жатва - Владимир Василенко

Сам Гарримар в этот момент как раз достиг экстаза – движения его замедлились, но стали резче, а под сводами зала раскатился протяжный рык, больше подходящий животному, чем человеку. Наложница вторила ему протяжным криком, прижимающиеся с обеих сторон товарки тоже стонали, впиваясь ему в спину ногтями.

Зандор, вскинув подбородок и положив ладонь на рукоять меча, терпеливо ждал. Нравы у гракхов были весьма свободные, и к телесной близости не принято было относиться, как к чему-то постыдному или очень интимному. Но всё же момент был крайне неловкий, и Зандор сгорал от досады. Ну что мешало ему захватить сюда одного из бойцов эскорта и послать его вперёд? Хотел явиться сюда без охраны, чтобы Зверь не подумал, будто молодой варлорд его боится. А в итоге всё это выглядит вдвойне глупо…

А, в пекло! Слишком часто он задумывается о том, как другие могут воспринять его поступки. Настоящему вождю нет дела до чужого мнения, он слушает только своё сердце и свой разум.

Хозяин покоев, наконец обернулся через плечо и усмехнулся. Его низкий хриплый голос разнесся в гулком пространстве залы, будто раскаты глухого грома.

– Я знал, что ты придёшь, мальчик. Правда, не думал, что будешь тянуть до последнего.

Небрежными движениями разогнав наложниц и указав им на дверь, хозяин спустился с возвышения, на котором стояло его необъятное ложе. Он был совершенно гол, и Зандор невольно содрогнулся и отвёл взгляд, про себя отметив, что неудивительно, почему наложница так кричала.

Зверь тем временем подошел к столику, ломящемуся от бутылей с вином и корзин с закусками. Вытянув зубами пробку из запылившейся пузатой бутылки, запрокинул её кверху донышком и осушил с громким бульканьем.

Зандор и Китерхан чуть посторонились, пропуская торопливо выходящих из залы наложниц. Те старались проскользнуть мимо как можно быстрее, неся перед собой или подмышкой одежду и музыкальные инструменты. Судя по всему, Гарримар отдавал предпочтение дамам в теле – высоким, дородным, с выдающимися формами. Впрочем, другие, похоже, в его гареме и не прижились бы.

Пустая бутылка из-под вина полетела в камин, со звоном разбившись о его дальнюю стенку. По-прежнему даже не думая прикрываться, хозяин шумно, с хрустом потянулся и, окинув взглядом гостей, зашагал к ним.

Зандор собрал всю свою волю в кулак, чтобы не попятиться и вообще не показать своего смятения. До этого он, конечно, много слышал о Звере, но видеть его ему доводилось лишь издали – например, во время схваток в бойцовских ямах. Но столкнуться с ним вплотную – это совсем другое.

Гарримар был огромен. Настолько огромен, что в толпе обычно возвышался над всеми на две-три головы, и даже дюжий воин в полных доспехах рядом с ним казался ребёнком.

Сейчас, когда он был полностью обнажен, Зандор убедился, что слухи о звериной сущности Безумца имеют под собой вполне веские основания. Великан был не просто волосат. Буйная шевелюра черных с проседью волос, окутывающая облаком его могучую лобастую голову, переходила на спине в настоящую гриву – плотную, спускающуюся клином до самого крестца. Вкупе с ярко выраженными клыками, оттопыривающими нижнюю губу, это говорило о том, что Гарримару в детстве или уже в зрелом возрасте подсадили части генома какого-то хищника.

Подобное довольно часто практиковалось у гракхов, обладающих амальгамой. Даже одного-двух кластеров было достаточно, чтобы оперировать с геномом. Благодаря чужим генам можно было обрести новые возможности, делающие воина куда сильнее. Звериную ловкость, реакцию, чутье, нюх, способности к регенерации.

В ходе таких экспериментов можно было лишиться контроля над амальгамой, так что это была палка о двух концах. Но зачастую риск был оправдан. Вот уже на протяжении нескольких поколений большая часть амальгамы доставалась Дому Ортос. Поэтому гракхи старались компенсировать эту недостачу использованием других ресурсов. Порой таких, что повергали высокородных Ортосов в ужас. Но у бывших варваров было куда меньше предубеждений и запретов. И они старались обратить это в свою пользу.

Впрочем, видно было, что Гарримар и от природы был наделен неординарными размерами и силой, а звериные гены лишь еще больше подчеркнули это. Под волосатой кожей бугрились тугие мускулы, перевитые венами и испещренные многочисленными рубцами шрамов. Судя по хроникам, Зверь участвовал в трех десятках Жатв, так что, даже по самым грубым подсчетам, ему давно перевалило за сто пятьдесят. Однако всё, что указывало на его возраст – это пробивающая в гриве седина и глубокие морщины вокруг глаз. Мышцы его по-прежнему были тверды, как камень, а в глубине глаз полыхало неугасимое пламя.

Но главное, за что невольно цеплялся взгляд – это, конечно, багрово-красный камень размером с детский кулачок, глубоко вросший в его грудь в районе солнечного сплетения. Тёмный кристалл Аракетов, который он умудрился вживить не в какой-то артефакт, а в собственное тело. Кристалл назывался Кровавое буйство, и в бою он давал и без того несокрушимому гиганту просто чудовищную силу и ярость, одновременно высасывая из противников жизненную силу и передавая её владельцу.

Во многом именно благодаря кристаллу Гарримар и получил свои нелестные прозвища и репутацию безумца. Давая ему силу и делая его почти неуязвимым в бою, проклятый камень ослеплял его так, что он порой не разбирал, где свои, а где чужие. Ходили слухи, что с годами у Зверя всё хуже получилось контролировать себя, и всё чаще приступы яростного безумия настигали его даже в обычной жизни. Скорее всего, поэтому он всё реже участвовал в поединках и пропустил даже прошлый турнир Жатвы.

Взгляд Зандора невольно остановился на этом пульсирующем багровом самоцвете, окаймленном кольцом огрубевшей зарубцевавшейся плоти. Спохватившись, он вскинул подбородок и заглянул Зверю в глаза.

Зря он это сделал. Выдержать взгляд Гарримара Гракха дано не каждому. Молодого варлорда хватило всего на несколько секунд. Отвернувшись, он невольно отшагнул назад. Зацепился плащом за треножник с железной жаровней, и едва не опрокинул её.

– Не похоже, чтобы ты готовился к битве, Гарримар, – произнес Китерхан, отвлекая внимание от досадной промашки вождя.

– А надо? Твой подопечный так красиво говорил на Совете прайдов. Про свежую кровь, про молодых бойцов, которым не дают себя проявить. Я уж надеялся отдохнуть и на этой Жатве.

– Но ты всё же приехал сюда, – твёрдо ответил Зандор. – И мне не верится, что ты упустишь такой шанс испить свежей крови.

Великан окинул варлорда изучающим, чуть насмешливым взглядом. Сейчас, когда они стояли в двух шагах друг от друга, Зандор выглядел по сравнению с ним даже не юнцом, а просто ребёнком. Хрупким маленьким ребенком, которого почему-то нарядили в черные доспехи и вооружили крошечным мечом. Ему стоило огромного усилия воли сохранять самообладание и вести себя не просто уверенно, но и властно – как подобает варлорду.

– Зандор Бронзоголовый… Я как-то упустил момент твоего взлёта. Напомни, откуда ты вообще? Кто твой отец?

– Мой отец – Фарадан Стальной шип, – чуть помедлив, ответил варлорд. – Борсунг, служивший всю жизнь в прайде Хершида. Погиб на Жатве десять лет назад.