Жатва - Владимир Василенко

Хоть гракхи и называют себя Великим Домом, единого лидера у них после смерти Калатура Прорицателя давно нет. Однако на время турнира Жатвы и последующего за ним периода до следующего ритуала они выбирают военного вождя – варлорда.

От варлорда на Жатве зависит очень многое. Именно он определяет, кого из Жнецов отправить в долину, а также может посвящать в Жнецы новых претендентов. Определяет общую стратегию на турнире, командует воинами, как фигурами на доске шатранга. И, по сути, от него зависит, сколько ресурсов Великий дом Гракх получит в ближайшие несколько лет из Пасти.

Зандор так долго ждал этой возможности. Но теперь чувствовал, будто удача ускользает от него, утекает, как тонкий песок сквозь пальцы. Он почти не спал с самого начала Жатвы, а даже если и удавалось ненадолго провалиться в дрёму, вместо облегчения они приносила с собой лишь кошмары и тревожные мысли.

Как ему вообще удалось стать варлордом? Может, старые львы попросту перехитрили его, и специально позволили выиграть на выборах? Они знали, что он ещё не готов. Что он лишь всё испортит, подведёт тех, кто верит в него. Собственными руками закопает надежду всё изменить. Стоит ему потерпеть неудачу, патриархи позаботятся о том, чтобы о ней помнили долго…

Молодой варлорд коротко рыкнул, отгоняя трусливые ядовитые мысли. Ещё не всё потеряно! Он ещё может вывести на поле резерв. И, раз уж выставить можно ограниченное количество бойцов, среди них должны быть лучшие из лучших.

Увы, те, кого он уже считал лучшими из своих людей, понесли тяжелые потери. Чтобы перетянуть весы на другую сторону, нужно бросить на чашу нечто очень весомое. Так что Бронзоголовый решил наступить на горло гордости и пойти на поклон к тому, без которого поначалу хотел обойтись. К тому, чьё имя уже на протяжении десятилетий вызывало благоговейную дрожь у воинов гракхов, и ужас у их врагов. К тому, кого за глаза именовали не иначе как кровавым безумцем. Чудовищем. Зверем.

К Гарримару Гракху.

Это было удивительно, но величайший в истории воин гракхов не обзавелся собственным прайдом и довольствовался ролью борсунга. Впрочем, и постоянного хозяина у него никогда не было. Он сам выбирает, кому служить. Точнее даже – какое задание брать. И стоят его услуги очень дорого.

На том, чтобы включить Гарримара и ещё нескольких Жнецов из старой гвардии в резерв, настоял в своё время Китерхан. Бронзоголовый внял его совету и тем самым придавил нескольких ящериц одним камнем. И подстраховался, и не стал лишний раз раздражать старых львов на этапе отбора Жнецов. А уж если бы в итоге получилось обойтись без помощи ветеранов – их нахождение в крепости было бы вдвойне обидным. Приехать в Долину Багровой пасти только для того, чтобы понаблюдать со стороны, как молодые бойцы завоевывают трофеи, и уехать ни с чем. Сложно найти лучший способ утереть нос бывшим чемпионам.

Покои Зверя находились на самых верхних этажах донжона крепости. Конвой оставили внизу. Китерхан, поднимаясь по крутой винтовой лестнице, кряхтел и ворчал, как старый пёс, но всё же не отказывался сопровождать варлорда. Только попросил небольшую передышку уже наверху, перед самым входом в покои.

– Не хватало ещё, чтобы он подумал, будто мы запыхались, пока бежали к нему со всех ног, – проворчал советник, вытирая взмокшую шею платком.

– Уже только то, что он отказался явиться на мой зов, можно расценить, как оскорбление, – мрачно отозвался Зандор.

За пару часов до этого он попытался оправить гонцов к Зверю, но те вернулись ни с чем. Точнее, один из них – с подозрительно распухшим и посиневшим ухом. Ответное послание было коротким, но ёмким.

«Пусть приходит сам».

– Только не принимай это на свой счёт. Любому другому варлорду он ответил бы так же.

Вход в апартаменты, отведенные Гарримару, был освещен двумя факелами – во внутренних помещениях донжона даже днем всегда горел огонь. Стены толстенные, бойницы узкие, и солнце в них почти не заглядывает. В коридоре рядом с дверями никого не было. Да и на этаже тоже. Из-за тяжелых полуприкрытых створок доносился какой-то шум.

– А где охрана? – огляделся Зандор, берясь за массивное бронзовое кольцо, заменяющее дверную ручку.

– Охрана? Для кого? – со смешком переспросил Китерхан. – Кто в здравом уме сюда сунется?

– Ну, кто-то же должен доложить о нашем прибытии. Надо было захватить с собой кого-нибудь из бойцов…

– Теперь уже поздно. К тому же, лишние люди его только разозлят. Хочешь договориться со Зверем – имей смелость сам войти к нему в клетку. Так уж повелось.

Зандор потянул на себя кольцо, открывая тяжелую, почти сплошь обитую металлом дверь. За ней оказался темный пустой коридор, лишь в самом конце которого маячили на стене отсветы пламени. Боковые двери, попавшиеся им по пути, были закрыты – похоже, Гарримар из всех отведенных ему покоев занял только дальнюю большую залу с камином.

Уже находясь в коридоре, Зандор понял, что за шум доносится из залы, и невольно замедлил шаг.

Довольно своеобразная музыка – ритмичный перестук тамтамов, бряцанье бронзовых бубенцов, резкие лающие звуки хваргуна – небольшого инструмента, состоящего из одной-единственной жесткой вибрирующей струны. Подобное уже не так часто услышишь. Гракхи, вслед за многими обычаями оседлых арранов, переняли у них любовь к куда более изящным и благозвучным мелодиям.

Но смутила Зандора не архаичная музыка, а явственно пробивающиеся сквозь неё женские вскрики и стоны. Вполне недвусмысленные.

Двери в залу были распахнуты настежь, и варлорд и его советник, не дойдя нескольких шагов до порога, видели лишь пляшущие на стенах отсветы открытого пламени – скорее всего, от главного камина, и края мохнатых шкур, которыми были застелены каменные плиты пола.

– Кажется, мы не вовремя… – проворчал Китерхан.

Зандор стиснул зубы. И что теперь? Развернуться и уйти? Или терпеливо ждать у дверей покоев, пока Зверь закончит свои утехи? У него нет на это времени! И, в конце концов, он – варлорд Великого Дома Гракх. А Гарримар – всего лишь борсунг.

Может, и это тоже проверка, и Безумец дразнит его, пытается оскорбить?

Зал был похож на логово древнего кочевника. Пол, устланный шкурами, открытый огонь, пляшущий в очаге и в нескольких железных жаровнях, установленных вдоль стены, оружейные стойки, массивный стол, заваленный едой. Вокруг огромного ложа расселись на полу полуголые наложницы, играющие на музыкальных инструментах. Еще трое копошились на самом ложе вокруг Гарримара. Ту из них, что громко стонала под напором хозяина, не было видно из-за его необъятной волосатой спины, но в голосе её все больше проскальзывали нотки боли, а не наслаждения.

Увидев появившихся на пороге гостей, музыкантки невольно сбились, а потом и вовсе затихли. Только рабыня с экзотичным зеленовато-черным оттенком кожи, игравшая на тамтамах, продолжал отбивать ритм. Кажется, они была в каком-то трансе – глаза закрыты, лицо обращено к потолку, все тело изгибается в такт незатейливой музыке.