1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - Александр Папчинский

Правда, для Артура Фраучи вначале эта невозможность стала возможной. Перейти окончательно из одной ипостаси в другую он так и не сумел, слишком сильным оказалось влияние родителей. Швейцарская расчетливость (когда золотой рубль значит больше) требовала — получи профессию, которая могла бы тебя кормить, и не только тебя, но и твою будущую семью. Жажда революционных буден плавно отошла на второй план. Лишь в будущем, в ряде анкет уже повзрослевший Артур Христианович напишет: в революционном движении участвовал с 1906 года. Именно так официально после октября 1917 года стали называться мелкие шалости молодого гимназиста.

Обнаруженные в архивах документы не свидетельствуют о революционных настроениях будущего начальника советской контрразведки. Один факт: в те годы при поступлении в высшее учебное заведение требовался документ, подтверждавший политическую благонадежность будущего студента. Артура Фраучи это касалась особо — он не имел российского гражданства, являлся гражданином Швейцарской республики, а иностранцы всегда были на особом контроле, и любые шаги «в политику» были бы замечены жандармами.

В 1909 году Артур оканчивает гимназию в Новгороде с золотой медалью. Тогда существовало правило: на каждую выпускную группу гимназистов приходилось по две золотые медали, причем одна выдавалась на руки лучшему выпускнику, а второй получал только документ — «право на медаль». Артур Фраучи был признан первым. Он приехал в Устиново и отдал медаль отцу, предложив ее продать. В ювелирном магазине за нее дали около 50 рублей. Фраучи-старшему требовались деньги: нужно было содержать большую семью, оплатить аренду земли и обучение младших детей[547].

С весны 1909 года Артур стал готовиться к поступлению в Санкт-Петербургский политехнический институт. После сдачи всех экзаменов он был зачислен на металлургическое отделение политеха.

Влившись в студенческую среду, Артур еще больше отдалился от революционных идеалов юности. Провинциальный юноша, оказавшись в столичном городе, увлекся новомодными идеями и веяниями. Это труды философов-идеалистов и политических мыслителей типа Ницше, стихи декадентов. Но окунаться с головой в это «пустое времяпровождение» он не стал, слишком ответственно относился к учебе. Его все больше и больше привлекала практическая стезя, благо, что карьера инженера-металлурга в Российской империи сулила приличный заработок и завидное положение в обществе.

Имелись и иные причины, заставившие расстаться с новомодными пристрастиями. Из Устинова денег на обучение Артур практически не получал, старался зарабатывать сам. Давал частные уроки мальчикам, поступающим в гимназию. Этих денег хватало на себя и на помощь младшей сестре Евгении, слушательнице Бестужевских высших женских курсов. Младший брат Артура Рудольф также подался в студенты: в августе 1914 года поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета, правда, учебу не закончил, на 3-м курсе оставил учение и уехал к отцу в г. Данилов Ярославской губернии[548].

У молодого студента Артура Фраучи появилось одно увлечение, которое осталось с ним на всю жизнь, — опера. Он часто посещал Народный Дом, где выступали Федор Шаляпин, Леонид Собинов. Попробовал Артур себя и в оперном искусстве, у него открылся прекрасный лирико-драматический тенор. Он стал участвовать в студенческих оперных спектаклях, поставленных в Народном Доме. Помимо всего этого Артур прекрасно играл на фортепиано, отлично рисовал, занимался ваянием[549].

После окончания института в феврале 1917 года, Артур Фраучи устроился на работу в качестве инженера-проектировщика в «Металлургическое бюро», находившееся на Большом Сампсоньевском проспекте. Руководителем бюро был видный русский ученый, крупнейший инженер-металлург, создатель первой теории печей В.Е. Грум-Гржимайло. Бюро занималось выполнением заказов военного производства, к этой работе подключился и молодой инженер Артур Фраучи.

Февральские события 1917 года обошли стороной молодого инженера. В Питере он встречался с Кедровым и Подвойским, активно занимавшимися созданием Военной организации РСДРП(б), но Артур не примкнул к ним. Вероятно, прошлый революционно-романтический пыл выветрился из его головы. Все, что писали немногочисленные биографы о якобы бурной революционной деятельности Артузова в период лета — осени 1917 года, больше смахивает на неправду. Сам Артур Христианович в регистрационном бланке члена ВКП(б) скромно упоминает, что до октября 1917 года он трудился в Петроградском металлургическом бюро, выезжал в командировку по заданию бюро в Нижний Тагил и никакого участия в революционных событиях не принимал. Более того, в июле — августе 1917 года Фраучи находился на отдыхе в селе Давыдково Новгородской губернии, где его отец арендовал усадьбу[550].

Даже будущий руководитель Артузова по Особому отделу ВЧК М.С. Кедров не был в те дни столь уж активен в революционных делах. За два месяца до октябрьского переворота 1917 года Кедров как врачебный работник от «Союза городов» выехал в командировку по Сибири. Михаилу Сергеевичу больше пришлось заниматься размещением беженцев, а не «установлением связей с большевистскими организациями Сибири», как сообщало большинство советских историков. Причина поездки банальна: Кедров нуждался в средствах, нужно было кормить большую семью. «Союз городов» же хорошо платил своим сотрудникам; революционная деятельность таких дивидендов не приносила.

Среди документов, сохранившихся в семье Артузова-Фраучи, есть письмо с искренним признанием нашего главного героя: «Как и многие юноши из интеллигентских семей, я долго метался, пока не нашел себя и ту единственную правду земли, без которой не может жить человек… Не знаю, что бы со мной [стало], если бы не дядя Миша. Большевиком я стал исключительно под влиянием незаурядной личности Михаила Сергеевича Кедрова»[551]. Переломным моментом для Артура, когда «юноша из интеллигентской семьи» прекратил свои метания, стала Октябрьская социалистическая революция.

Сменилась власть, профессия инженера-металлурга теряла свой престиж и доходность. Фраучи же не желал возвращаться в Давыдково, чтобы вместе с отцом и его помощниками заниматься хозяйством, тем более уезжать за границу в родную Швейцарию. К тому времени дядя Миша и дядя Коля (Кедров и Подвойский) заняли при новой власти высокие посты: Подвойский стал наркомом по военным делам, Кедров его заместителем и комиссаром по демобилизации старой армии. Не раздумывая, Артур Фраучи сменил костюм инженера на кожаную тужурку советского чиновника. Вскоре он «по-родственному» был устроен секретарем в один из отделов Демоба (так сокращенно именовался Комиссариат по демобилизации старой армии).