Мастер оружейных дел - Дарья Кузнецова

Порой ждать и верить в скорое возвращение северянина было легко, порой я мучилась и пыталась уговорить себя, что он не врал, напоминала себе об обычаях его родины и характере самого мужчины, но не забывала о нем ни на минуту. Кажется, даже если бы захотела прекратить ждать, не смогла бы: это ожидание вошло в привычку, проросло глубоко в меня и вряд ли ушло бы без боя, шансов победить в котором почти не было.

День клонился к вечеру. Уже несколько дней лежавшие на крышах городских кварталов тяжелые тучи наконец-то пропороли себе брюхо и начали сеять на землю крупный редкий снег.

А потом звякнул дверной колокольчик, и на пороге возникли северяне, сразу двое. Я замерла от неожиданности, уставилась на них.

Много раз представляла себе этот момент, думала, что скажу и сделаю, а в результате — застыла, почти испуганно таращась на мужчин.

В себя пришла от движения Таллия, шедшего вторым. Он коротко улыбнулся, ответив мне горячим взглядом, и быстро приложил палец к губам, недвусмысленно призывая молчать. Вспомнились разом все ужасы, которые предполагал северянин, и я пристально уставилась на его спутника. Тот был заметно старше и с первого взгляда вызывал неприязнь. То ли надменным выражением лица, то ли пристальным взглядом по-звериному желтых глаз, то ли все проще, и дело было в поведении Таллия, ясно дававшего понять, что откровенничать при постороннем не стоит.

Толком взять себя в руки так и не получилось, но получилось, кажется, не вызвать подозрений. Впрочем, старший северянин не очень-то интересовался мной, его вниманием сразу завладело оружие, лежавшее на стойке. Не удивлюсь, если, выходя из лавки со скипетром в обнимку, он уже не помнил моего лица.

И это было взаимно. Я тоже быстро забыла о нем, как и о скипетре, и о тяжелом кошеле, переданном мне за работу, и до вечера изводилась от беспокойства. Вглядывалась в улицу за стеклом, и в каждом первом прохожем мне виделась знакомая белая фигура. С наступлением сумерек тревога моя достигла апогея, я уже почти накрутила себя, что это — все, что больше Таллия я не увижу.

А потом снова звякнул колокольчик, и на пороге возник тот, кого я ждала. Я зачарованно и почти не веряще наблюдала, как он встряхивает меховую накидку, и хлопья снега оседают на пол, истаивая на глазах. Спокойный, сосредоточенный, умиротворенный. Человек, после долгой дороги вернувшийся домой. И я с удивительной спокойной ясностью поняла, что хочу наблюдать эту картину постоянно. Несмотря на всю очевидную чуждость, Таллий в этом месте и на этом фоне казался не просто своим, а неотъемлемой частью, чем-то незаменимым, чего очень не хватало городу, мастерской и, главное, мне самой.

Слов опять не нашлось, да и не нужны они были. В несколько широких шагов северянин обогнул стойку, подошел ко мне, растерянной и замершей, обхватил обеими руками и поцеловал — жарко, жадно, одним прикосновением снимая все сомнения и рассказывая, что тоже скучал, тоже не спал ночами, ждал, боялся, отчаянно хотел написать и не мог, и тоже верил.

Потом он вспомнит, как откупился от старейшин историей появления Праотца в нашем мире. Дождется удобного момента и попросит меня стать его женой по обычаям Турана и Приграничья, а я все-таки сумею сказать «да» — не потому, что у кого-то из нас остались сомнения, а потому, что подобные вещи нужно говорить вслух. Он подарит мне тонкий изящный брачный браслет, а я ему — уже несколько месяцев дожидающийся владельца амулет, способный заменить красивую, но совсем не практичную шубу.

Много позже Таллий станет помогать мне в кузнице и лавке, полностью вольется в жизнь стремительно меняющегося Приграничья, и я с неудовольствием замечу, насколько лояльней и покладистей станут поставщики: все-таки традиции сильны, и женщина в представлении простых людей должна быть замужней, даже если она — отличный, уникальный, полностью состоявшийся специалист.

Все это будет потом. Вместе поедем в столицу, на встречу с мастером гильдии оружейников. Будем ссориться, мириться, создавать и решать проблемы. Жить.

А пока мы просто целовались, одним этим прикосновением принося друг другу все те клятвы, которые позже повторим вслух в храме. И сейчас мы совершенно точно были искренни.

Агнии — род огненных духов. Чаще всего имеют вид крупной ящерицы (около полутора метров от кончика носа до кончика хвоста) с длинным рядом шипов на спине и кожистыми крыльями. Некоторыми неспециалистами ошибочно причисляются к драконам.

Белый мир — так северяне называют свою родину, которая официально именуется Северным краем. Всё остальное, что лежит за ее пределами, раньше опасливо именовалось «Мертвым миром»: согласно верованиям, за пределами обитаемых равнин есть только горы, подпирающие небосклон, и смерть. С приходом Турана эти представления, конечно, изменились, но одновременно опасливое и пренебрежительное отношение к пришельцам у большинства местных жителей сохранилось. Что, впрочем, не мешает уже почти традиционному местному «развлечению» — поиску невест в метрополии. Богатая урановой рудой и алмазами, но дикая и очень опасная земля, на которой чужаков не жалуют.

Верда — часть национальной одежды Приграничья, представляющая собой короткую, едва покрывающую ребра рубаху из толстой ткани с длинными прямыми рукавами и широкой горловиной.

Трок — жвачное животное, шестиногая сумчатая корова. При весе в полторы тонны имеет мозг чуть больше кошачьего, обладает флегматичным темпераментом и очень толстой шкурой, которую пробьет далеко не каждый хищник, даже если очень постарается.

Дудка Кузнеца — вертикальное геологическое образование вулканического происхождения, заполненное спорцем — сложным минералом, содержащим включения других пород. Зачастую в спорце из таких месторождений встречаются алмазы.

Засек — сложной формы нож, часто применяется в паре с мечом. Представляет собой рукоять с двумя перпендикулярными ей лезвиями с одной стороны; одно, длинное и изогнутое, прикрывает локоть, второе, напоминающее несколько сросшихся языков пламени, используется для блокировки оружия противника. Держится обратным хватом. Специфическое оружие южных лаккатов Турана, в особенности — Приграничья.

Кузнец — бог жизни, старший из богов пантеона. Заодно — покровитель полусферы Порядка.

Кулуар — ложбина в склоне горы, направленная вниз по линии тока воды. Широкая в верхней части, сужается внизу. В холодное время в таких ложбинах собираются огромные массы снега, регулярно сходящие вниз лавиной.

Лопата Могильщика. Поскольку бога смерти зовут Могильщиком, а у могильщиков лопата непременный атрибут, некоторые смехачи описывают оную как боевое оружие бога. Прежде в Туране было принято зарывать мертвецов в землю, но сейчас этот обряд почти вытеснило огненное погребение, которое, в свою очередь, постепенно уступает место магическому обращению тел в прах, а предание трупов земле признано пережитком прошлого. Что, в свою очередь, только поспособствовало распространению и развитию истории «боевой лопаты»: копать могилы уже не надо, так не пропадать же инструменту зря! В давние времена за эту примитивную шутку можно было получить обвинение в ереси и понести серьезную кару, вплоть до смертной казни, но сейчас жрецы гораздо лояльней. Или, вернее, светская власть, подкрепленная наукой и магией, серьезно потеснила позиции жречества, и у него просто руки стали коротки карать за каждую насмешку или глупость. Как, впрочем, и везде: здесь Туран мало отличается от большинства просвещенных государств.