Факультет боевой магии. Сложные отношения - Таис Сотер

— Ты никого не встретил, когда возвращался? — спросила, пытаясь унять безумное сердцебиение.

— Нет, а что?

— Вы кого-то увидели в окне? — проницательно спросила Эзра, даже не взглянув на платки.

Заметила ли она Рихтера? Нет, едва ли. Если он действительно там был, а не почудился мне, то лучше ей об этом не знать. Как и Джису. Как ни симпатизировал Рихтеру боевик, лоялен он был прежде всего к Мартину.

— Просто показалось. В такой снегопад все похожи на сугробы, — улыбнулась я, взяв на руки шаль. — И правда красиво! Такой нежный узор. Спасибо, Джисфрид.

Укутавшись в подарок, закрыла глаза и сделала вид, что задремала.

Рихтер. Когда-то я так злилась на него! И так скучала. Но за тревогами последних дней мне стало не до ветреного элементалиста. И вот он снова появился в моей жизни — эпизодом, странным видением. Человеком по ту сторону стекла, протянувшим руку, но так и не коснувшимся моей ладони. Почему эта мимолетная встреча встревожила сердце?

Весь день я не находила себе места, прислушиваясь к звукам за дверями купе. Будто в любой момент могла услышать легкие шаги наставника, его хрипловатый голос. Если мне и суждено расстаться с Мартином, то Рихтер был, пожалуй, единственным, кто мог растормошить меня — отвлечь, научить снова дышать полной грудью. Жить. Это было жадное и эгоистичное желание получить в полное свое распоряжение повелителя стихий, которое я таила глубоко в душе. Корбин Рихтер не заслуживал такой ученицы, от которой одно беспокойство. Так что было бы правильно отпустить его.

Эзра заснула еще в девять и теперь совсем не тихо сопела — она была из тех людей, на которых путешествие по железной дороге оказывает просто усыпляющее действие. Я же прислушивалась к мерному стуку колес, размышляя о будущем и не находя покоя. И сама не заметила, как где-то уже за полночь провалилась в сон.

Я покачивалась в холодной мутной воде, погружаясь все глубже и глубже — к заманчиво мерцающему алому свету. И наконец достигла дна, покрытого мириадами жемчужин. Пальцами ног коснулась пышущих жаром горошин и провалилась дальше. Тонула — уже не в воде, в жемчуге, до тех пор, пока чья-то рука не схватила меня за щиколотку и рывком высвободила из странного плена.

Так бывает только во сне — уйти на дно, чтобы оказаться на поверхности. И вот я уже в крепких объятиях стояла на скользком камне, а внизу, куда ни глянь, белой пеной бушевала и бесновалась река. Над головой высокие своды пещеры, и мне ужасно страшно. Я крепче прижалась к мужчине с зелеными змеиными глазами.

— Почему, когда я решил вернуться, ты уехала? Так не хочешь видеть меня?

— Это был не мой выбор.

— Тогда скажи, где тебя найти.

Пытаюсь вспомнить, но не могу. Растерянно пожала плечами. Мужчина скривился.

— Почему сны с тобой столь непонятны? То тебя убивают, то ты тонешь. Почему не может присниться что-то более приятное?!

— Что, например?

И тут же пожалела о своем вопросе. Потому что была не готова к ответу. К поцелую, который кружил голову и плавил, будто я восковая свеча в объятиях пламени.

Оттолкнула от себя зеленоглазого и, поскользнувшись, упала. Но в этот раз холод воды принес облегчение. Потому что этот сон слишком реалистичен.

И потому что я вспомнила Корбина Рихтера.

Обычно я плохо запоминала ночные кошмары. Просыпаешься с кислым привкусом ужаса во рту, а что так испугало, уже и не знаешь. Так, смутные образы на краю сознания, исчезающие спустя пару часов.

В этот раз я проснулась, прекрасно все помня, вне себя от возмущения. Рихтер меня поцеловал! Даже в моем сне он был тем еще… шутником. Хотя для шутки поцелуй оказался более чем откровенным и для замужней дамы совершенно неприличным. По крайней мере, если ее целует не супруг, а наставник. Или это мои потаенные желания? Стыд-то какой! Украдкой оглядевшись, коснулась своих губ. Они еще пылали, а тело бил озноб, будто я и действительно выбралась из ледяной воды.

Но сон оказался еще более реальным, чем мне казалось вначале. Умываясь и приводя себя в порядок, я заметила, что черные узоры на левой руке побледнели и приобрели красноватый оттенок. Будто в них все еще была сила. Как это возможно? Разве я не растратила все в университете, пытаясь защитить себя от Адорно? Энергия, что текла во вживленных чарах, не могла восстановиться сама по себе, без роанского алого жемчуга. Разве что…

Стихийная магия. Она вернула чары к жизни. Каким-то образом наша вчерашняя встреча с Рихтером активизировала передачу силы. Звучало безумно, но иного объяснения у меня не было. Я с трудом могла поверить в вещие сны, а тут…

— Фрау, может, вы оторветесь от ваших бумажек? Через час мы уже будем в Торнеме, а вы еще не позавтракали. Может, хотя бы чаю выпьете?

— А? — подняла голову, пытаясь понять, что Эзре от меня нужно. — Да я ведь никому не мешаю.

Орвуд скрестила на груди руки.

— Вам не телохранитель нужен, а нянечка, фрау Михельс.

Было странно слышать подобное обращение к себе. Но тратить время на ненужные мысли не хотелось. Я доброжелательно улыбнулась Эзре и вернулась к записям. Некоторые побочные эффекты от магического ритуала, который мы провели год назад с Рихтером, наводили на размышления. Хотя бы оттого, что полностью противоречили тому, чему меня учили в университете.

Метафизические принципы магии практически идентичны законам природы. Закон подобия, закон перехода количества в качество, сохранения энергии, действия и противодействия — все это распространялось на волшбу и чарование. Вещие сны и влияние на чары опосредованно и на огромном расстоянии выбивались из стройной и понятной картины мира. Пространственно-временные ограничения вообще игнорировались.

— Древняя магия просто взрывает мне мозг, — пожаловалась я Эзре. — Даже метафизические объекты не способны на подобное. Хотя, может, магия стихий… Но ведь она работает не только за счет источника… Интересно, в Торнеме найдется что-то по этой теме?

— Я не знаю, о чем вы говорите, и знать не хочу, — сообщила Орвуд сердито. — Но если вы будете все свободное время сидеть за книгами, то я против. Это вредно для здоровья.

— Вы прямо как Кати. А чем мне еще заниматься в глухой провинции? Вот вы чем обычно занимаетесь?

— Эм-м-м… работаю.

— А в свободное время?

— Сплю. Ем. И…

— Смотрите в пустую стену?

— Это успокаивает, — отрезала Эзра.

— Хотелось бы мне иметь столь же безмятежное, ничем не замутненное сознание, как у вас, — сказала я мечтательно, подперев подбородок ладонью.

Телохранительница открыла рот и тут же закрыла. Покачала головой и вышла. Смутилась? Нужно почаще делать ей комплименты.

К станции мы подъехали примерно к обеду. Нас уже встречал господин Годфрид Эрнштайн, мой «дядя» маг. Боевой маг.