Память душ - Дженн Лайонс

уже знают. – Тераэт указал на Дока, Валатею и Терин. – Это только вопрос времени, когда они сами скажут об этом.

– Скажут о чем? – Хаэриэль бросила на Валатею обеспокоенный взгляд. – О чем он говорит?

Бывшая королева ванэ из Кирписа вздохнула:

– Если говорить о том, что мы обсуждали сейчас, твой сын – реинкарнация Саррика.

На мгновение воцарилась тишина.

– Я до сих пор понятия не имею, кто это, – пожаловался Терин. – Надеюсь, вы не имеете в виду моего двоюродного дедушку.

Я тихонько рассмеялся.

Док поставил свой кубок.

– Он был богом. – Он покачал головой. – И даже не богом-королем, заметьте. Саррик был одним из Восьми Бессмертных[171]. В прошлой жизни твой сын был равным таким светочам, как Таэна и Хоред. Саррик, Повелитель Солнца и Неба. – Док хмуро глянул на меня, вероятно, потому, что я этого никогда ему не говорил. Похоже, он чувствовал себя преданным.

Мама нервно рассмеялась.

– Как это возможно? Я понимаю, что я одна из самых молодых ванэ здесь, но я знаю эти истории. Восемь Бессмертных зовутся не просто так. Мой сын не может им быть.

– Это невозможно не поэтому. Это невозможно потому, что Саррик никогда не умирал. – Долгариац окинул меня критическим взором. – Он был осквернен. То, что было светом, стало тьмой. То, что было жизнью, стало смертью. Он по-прежнему находится там, в самом центре Пустоши, но никто больше не называет его Сарриком. – Мужчина скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. – Любой ванэ из Манола знает, кто такой Вол-Карот.

Улыбка Хаэриэль погасла.

Я вздохнул и допил остатки вина, которое, надо сказать, было превосходным.

Мама повернулась ко мне:

– Это… правда? Как это может быть правдой?

Я вздохнул.

– Все гораздо сложнее. И… бог – это неправильное определение. Мы не были богами. Хотя, как бы то ни было, Долгариац слегка ошибается. Физическое тело Саррика все еще бессмертно, его все еще нельзя убить. Но его душа? – Я стукнул себя кулаком в грудь. – Прямо здесь. Жаль, что все «божественные» части этого размена остались в первоначальном теле.

Джанель бросила на меня быстрый косой взгляд, как будто я только что сказал неправду.

Но я-то сказал правду! По крайней мере, я так думал[172].

Тераэт повернулся к Хаэриэль.

– Вам лучше поверить, что когда Вол-Карот вырвется на свободу, Кирин станет первым, кого он посетит. Возможно, вам стоит об этом подумать, когда вы говорите, что это не ваша проблема и у вас нет «причин» проводить Ритуал Ночи. – Тераэт бросил салфетку на стол и вылетел из комнаты.

– Так драматично. – Валатея посмотрела на Дока. – Он весь пошел в тебя.

– Он весь пошел в Хамезру, – сухо сказал Док.

Валатея скорчила гримасу:

– Ладно. Значит, он весь пошел в вас обоих.

Я тоже встал.

– Я думаю… – Я помолчал и повернулся к Долгариацу. – А у тебя здесь, случайно, нет тренировочного зала?

– Есть, – ответил хозяин. – По правому коридору до конца.

Я поклонился всем сразу.

– Спасибо за поистине исключительный ужин, но, если позволите, я откланяюсь и пойду представлю, что бью ножом Релоса Вара. Это весьма успокаивает. – Ответа я дожидаться не стал.

Тераэт не единственный, кто умеет быть драматичным.

50. Обращение к ванэ

(Рассказ Гризта)

Гризт приблизился к Кирписскому лесу. Он пришел с северного склона горы – в основном из предосторожности. В последний раз, когда он проверял, на юге ванэ из Кирписа участвовали в затяжной войне с богом-королем Немесаном[173]. Гризт не думал, что ванэ согласятся принять того, кто покажется им «человеком». Вот почему он ждал на границе, надеясь, что его пустят туда мирно.

Он ждал уже несколько недель. Это могло бы оказаться неудобным, если бы за столетия он не стал довольно опытным колдуном.

И все же это было весьма утомительно.

Ванэ знали, что он ждет. Он никогда не бывал в Кирписе, но знал, что ванэ меньше всего пострадали от катастрофы. Они сохранили свои технологии, свою магию, свою память и свое мастерство. Признавать, что совет Реваррика был разумным, ему не хотелось, но если Валатея действительно знала все то, о чем говорил Вар…

К несчастью, как Гризт и опасался, ванэ оказались весьма недружелюбны.

Он много слышал об этом лесе, и тот оказался столь же прекрасным, как его и описывали. Гигантские секвойи взмывали ввысь к облакам, а между ними, в просветах, мелькали редкие ели или пихты. В воздухе сладко пахло соком и острой сосной. Время от времени у кромки леса бродил олень, тупо смотрел на него и снова убегал. Одна особо наглая лиса зашла так далеко, что обнюхала его ногу.

Через несколько недель ванэ надоело ждать.

Они напали.

Технически Гризта никто не мог предупредить. На самом же деле он опутал каждый куст и сорняк на полмили в любом направлении тонкой паутиной, нагруженной тенье. О том, что ванэ наступают на его позицию, он узнал задолго до того, как они прибыли.

Он стоял на поляне с закрытыми глазами, то ли спал, то ли глубоко задумался. Они должны были знать его профессию; ни один из тех, кто мог видеть сквозь Первую Завесу, не мог не заметить его талисманы, то, как они изменяли его ауру. Ванэ, вероятно, сделали определенные предположения. И, разумеется, они пришли не за тем, чтоб пригласить его на чай.

– О, давайте обойдемся без этого? – предложил Гризт. – Я просто хочу поговорить с вашим главой.

В ответ они затопили луг иллюзиями, настолько сильными, что они туманили ему зрение даже сквозь защиту.

Гризт вздохнул и зажег фитили, которые держал в руках. Огонь вспыхнул и побежал по похожим на поводки тонким веревкам, скользнул сквозь травы и папоротники к нескольким дюжинам скрытых горшков, которые мгновенно вспыхнули. А потом взорвались клубами дыма. Из-за деревьев донеслись встревоженные голоса.

Он знал, что ванэ воспользуются магией. А теперь они не могли. Они не могли рассеять иллюзию дыма, мешающего что-то рассмотреть, потому что это была не иллюзия. И он не стал дожидаться, пока они поймут свою ошибку и вызовут хороший сильный ветер. Поэтому, пока они задыхались, кашляли и пытались отдышаться, Гризт атаковал в ответ.

Когда воистину лестное число ванэ приблизилось к нему, Гризт сделал несколько жестов. Гигантские полосы суглинка исчезли, обнажив тщательно сработанные ловушки. А поскольку ванэ не могли видеть, куда они направляются…

Гризт дождался, пока ванэ попадут в эти ловушки, а затем превратил дым в кое-что менее дружелюбное. И стал ждать, прислушиваясь к тихим ударам, когда ванэ падали