Тысяча сынов. Все прах - Грэм Макнилл

Магнус открыл свой большой гримуар и провел пальцами по последним страницам, заполненным его почерком.

— «В древнем пророчестве Гипта говорится о далеком будущем, когда повсюду будет война и бог небес Херу-ур[74]сойдет на землю, чтобы уберечь свой народ от хаоса, — прочел он. — Большая часть пророчества утеряна, но в сохранившемся отрывке говорится, что бог Херу-ур в борьбе за власть ополчится на другого бога, ослепительного Сутеха.[75]В тот период Херу-ур был больше известен под именем Кемвер,[76]что в переводе с древнего наречия означает „большой и черный“».

— Но какое отношение эти легенды имеют к Хорусу Луперкалю? — удивился Фозис Т’Кар.

— Херу-ур — это одно из множества имен одного из старших богов, чье имя на разных языках звучит как Хорус или Гор, — сказал Магнус. — Признаки, указывающие на эти события, появились уже давно, вот только у нас не хватило способностей, чтобы их заметить. Увы, очень многое утрачено безвозвратно. Мы стараемся постоянно расширять горизонты своих знаний, однако все же многое забываем.

— А что еще говорится в пророчестве? — уточнил Утизаар.

Магнус кивнул.

— Там говорится, что ни одна из сторон не сможет одержать верх, но еще указывается, что Херу-ура в его борьбе будут поддерживать многие из его братьев-богов, — поведал он. — Если победит бог Гор, он впоследствии станет известен как Херу-ур, что означает «великий Гор». А если победу одержит Сутех, то земля навеки станет голой и бесплодной.

Еще более древние легенды об этом боге рассказывают, что он был ослеплен во время новолуния и тогда назывался Мекхенти-эр-ирти, что означает «тот, у кого нет глаз». И в период до появления новой луны он был очень опасен, поскольку часто набрасывался на своих друзей, ошибочно принимая их за врагов.

— Но зачем все это Хорусу Луперкалю? — спросил Амон. — Что побудило его к подобным действиям?

— Оскорбленная гордость? — высказал предположение Аурамагма. — Честолюбие? Ревность?

— Нет, — сказал Ариман, догадавшийся, что именно эти чувства могут заставить Аурамагму поднять руку на брата. — Подобные чувства могут привести к войне между смертными, но не между примархами. В основе его поступков лежит что-то еще.

— Что же это?! — воскликнул Хатхор Маат. — Какое безумие могло заставить Хоруса Луперкаля стать мятежником?

Вот оно. Слово прозвучало, и только сейчас Ариман осмелился взглянуть на Магнуса. Примарх был одет как жрец на погребении, и даже плечи его бессильно опустились, словно у человека, ожидающего, когда опустится топор палача. В простой красной тунике с белым плащом, ниспадающем с плеч, он ждал, пока его сыновья справятся с эмоциями и будут способны мыслить рационально.

Ариман даже пожалел о том, что Магнус рассказал им о своих видениях. Впервые в жизни он предпочел бы чего-то не знать, поскольку в неведении было хоть какое-то утешение.

Хорус Луперкаль намерен предать их всех.

Даже сама эта мысль, казалось, оскорбляет благородство и честь Воителя.

— Ну? — настаивал Хатхор Маат. — И что это может быть?

— Что-то укоренившееся в его душе, — заговорил Ариман. Слова срывались как будто сами собой, словно он и раньше знал ответы, но не мог их выразить. — Что-то первобытное и вместе с тем уже зараженное.

— Что это может означать?! — возмутился Фозис Т’Кар. — Ты думаешь, что на плоть примарха может посягнуть какой-то хищник из варпа? Это смешно!

— Не посягнуть... Но я не знаю, как сказать. — Он в упор посмотрел на Магнуса. — В какой-то степени это так. Я прав?

— Да, сын мой, — печально подтвердил Магнус. — Многое из того, что происходит, мне и самому непонятно, но времени, чтобы остановить процесс, остается все меньше. Лунным Волкам скоро предстоит вести боевые действия на небольшом спутнике под названием Давин, и парки сговорились именно там поразить Хоруса оружием, обладающим чудовищным интеллектом. Воспользовавшись его слабостью и временной слепотой, враги всего живого попытаются проникнуть в его воинственное сердце. Без нашего вмешательства они воплотят свои намерения, и тогда Галактика расколется на части.

— Необходимо предупредить Императора, — заявил Хатхор Маат. — Он должен об этом узнать.

— И что ты ему скажешь?! — взревел Магнус. — Что его великолепный сын намерен его предать? Без доказательств этому никто не поверит. А Император пришлет своих боевых псов, чтобы наказать нас за использование запрещенных методов, при помощи которых мы узнали о предполагаемом предательстве. Нет, перед нами остается только один путь. Мы должны сами спасти Хоруса. И только в случае неудачи мы известим Императора.

— Что мы можем сделать, чтобы его остановить? — спросил Утизаар. — Приказывай, мы повинуемся.

— В работе, которой я загрузил вас после возвращения с Никеи, содержится ключ к спасению Хоруса Луперкаля, — сообщил Магнус. — С вашей помощью я перенесусь через варп и защищу своего брата от врагов.

— Мой лорд, — вступил в разговор Амон, — такое перемещение потребует невообразимого напряжения сил. Я даже не уверен, что это вообще возможно. В тех материалах, что мы отыскали, нет никаких доказательств, что можно осуществить подобный ритуал.

— Это должно быть сделано, Амон. Начинай собирать траллсов,[77]— приказал Магнус. — Направь их энергию ко мне, и они снабдят меня силами для путешествия.

— Не все перенесут этот ритуал, — заметил Ариман, в ужасе от такого пренебрежения чужими жизнями со стороны Магнуса. — Многие траллсы просто сгорят, и это нам дорого обойдется.

— Если ничего не предпринять, мы потеряем больше, Азек, — сказал Магнус. — Я принял решение. Назначайте сбор через три дня в Отражающих пещерах.

Счет просить не пришлось, он появился как раз вовремя, и Лемюэль подписал чек. После выпитого вина у него слегка шумело в голове, и Каллиста с Камиллой, как он заметил, были примерно в том же состоянии. Еда была восхитительной, а обслуживание на высшем уровне. «Войсан» в очередной раз оправдал свою репутацию, и день прошел восхитительно.

— Спасибо, Лемюэль, — сказала Каллиста. — Это очень любезно с твоей стороны.

— Пустяки. Такие великолепные леди никогда не должны оплачивать счета.

— Мне это нравится, — одобрительно кивнула Камилла.

Они отодвинули стулья и поднялись, предоставляя официанткам убирать со стола пустые тарелки, стаканы и бутылки.