История воина - Аллан Коул

– Я бы хотела закончить дело мирно. Если не удастся, придется воевать.

– Мне нужно только подать сигнал, – прошипел Холла Ий, – и весь флот атакует вас.

Кровь звенела в моих ушах. Я рассмеялась ему в лицо.

– Не весь флот, друг мой. Мои стражницы со мной. И кое-кто из ваших же людей тоже. Но если хотите попробовать стали, получайте!

Наши мечи высекли искры, наши люди тоже выхватили оружие. <

Но впередсмотрящий крикнул «Тревога!», и мы все замерли, так как его крик был повторен со всех галер. Мы обернулись к морю и увидели большой боевой корабль, приближающийся к нам. На его палубах было полно солдат, лучники с натянутыми тетивами стояли у бортов и на мачтах. Раздались новые тревожные крики, и все увидели второй корабль, а потом еще и еще, пока мы не оказались окруженными со всех сторон.

Холла Ий с мрачной ухмылкой встал рядом со мной.

– Любопытно, как быстро меняется положение, – сказал он, – когда играешь в кости со смертью.

Принцесса Ксиа выскочила из своей каюты.

– Это конийские корабли! – закричала она.

Холла Ий сразу учуял возможность спасения.

– Давайте я поговорю с ними, – предложила принцесса. – Скажу им, что вы меня спасли, и ни словом не обмолвлюсь о Сарзане. Это, конечно, предательство, но, как говорит отец, иногда в жертву чести приносят правду.

Я посмотрела на Холлу Ий.

– У нас нет другого выбора, – сказал он. – По крайней мере, такого, чтобы остаться в живых.

И мы сложили оружие и подали сигнал другим кораблям, чтобы там сделали то же. Через несколько минут конийские солдаты полезли к нам на борт. Их возглавлял высокий седоволосый человек в военной форме. К нашему счастью, он сразу узнал принцессу и с радостным удивлением приветствовал ее:

– Ваше высочество! Слава богам, вы живы!

– Я жива, адмирал Базана, – сказала она. – И я благодарю богов, что они послали этих людей, которые спасли всех нас.

На лице Базаны появились красные пятна.

– Они заслуживают проклятия, а не благодарности, принцесса! Эти негодяи освободили Сарзану. Он уже успел нанести первый удар. И меня послали, чтобы выследить подонков, отпустивших его!

Он подал сигнал своим солдатам, и они набросились и связали нас, несмотря на протестующие крики принцессы.

– Интересно, как они узнали, – пробормотал Холла Ий, когда нас связанных вели к лодкам.

Во рту у меня скопилось слишком много крови, чтобы я могла ответить, даже если бы знала ответ.

Меня бросили с борта лицом вниз на дно лодки, и я упала на четвереньки, едва не переломав себе все кости. Я посмотрела вверх в тот момент, когда с Гэмеленом обошлись подобным образом. Я немного подвинулась, чтобы он упал на меня, что должно было смягчить удар для него. Кажется, это сработало, потому что мои ребра хрустнули и у меня перехватило дыхание. Я еще долго после этого насильно заглатывала воздух.

– Слезайте с меня, волшебник, – наконец смогла я выдавить.

– Это ты, Рали? – Он скатился с меня, и я смогла глубоко вздохнуть. – Я боялся, что они уже тебя убили.

– Думаю, они решили сначала нас немного попытать.

Гэмелен вздохнул.

– Видимо, ты права. Но мы еще живы. Когда доживешь до моего возраста, будешь радоваться только тому, что просыпаешься утром. Каждый день будешь считать хорошим, если не скрутит какая-нибудь новая хворь.

– Гэмелен…

– Да, Рали.

– Сделайте милость… Заткнитесь, пожалуйста.

Изольда считается самым красивым из сотен островов, составляющих королевство Кония. В легендах говорится, что острова произошли из райских садов, когда волшебный ветер разбросал семена оттуда по западным морям, а Изольда произошла из семечка самого красивого цветка. Конийцы впадают в лирическое настроение, когда заговаривают об этом острове. Во многих песнях поется о героях, покинувших острова и тосковавших по их запахам, пчелам, делающим мед крепче любого вина, птицам, соперничающим с лирами богов, теплому солнцу и ласковым ветрам. Море, чья щедрость неисчерпаема, дарит людям рыбу и мясо нежнее любой молочной телятины, когда либо украшавшей королевский стол.

Через четыре камеры от меня сидел парень, который всегда пел эти песни, когда его одолевала меланхолия, а это было часто, так как он был совершенно сумасшедшим – как подмастерье свинцовых дел мастера. После нескольких дней таких концертов я готова была вырвать ему язык. Помню ужасные ночи, когда мы лежали и слушали его песнопения, Я готова была отказаться от свободы, только чтобы получить, шанс свернуть ему шею.

– Скорей бы уж приходили палачи, – сказала я Гэмелену. – Нет ничего хуже, чем слушать этого сукина сына.

– Признаюсь, – сказал Гэмелен, – когда нас впервые поместили… э-э… в эти комнаты для гостей, я считал его голос прекрасным. Я подумал, какие жестокие эти конийцы, если осмеливаются держать в темнице такого талантливого певца. Он глуп и однажды в пьяном виде спел песню, в которой Совет очищения уподоблялся девяти бородавкам на заднице старухи. В цивилизованных странах к артистам обычно относятся со снисхождением, мы говорим, что боги, создавая их, жалеют вещество, из которого образуется здравый смысл. Но я теперь изменил свое мнение. Клянусь, если когда-нибудь снова смогу колдовать, первым делом превращу его в жирную жабу, которая будет жить среди вечно голодных цапель. Они будут ежедневно пожирать ее и отрыгивать обратно.

Я немного утешилась нарисованной Гэмеленом картиной и снова принялась высасывать костный мозг из крысиной косточки, которую я отложила со вчерашнего дня. Гэмелен всегда знал, как утешить женщину.

Любопытно, мы были обязаны нашими жизнями тому человеку, из-за которого мы попали в переделку, – Сарзане. Он захватил Сеневес – группу островов, которая имела несчастье быть его родиной. С тысячами воинов и постоянно растущим флотом боевых кораблей, он сметал все на своем пути.

– Совет очищения сейчас слишком занят, чтобы разбираться с вами, – объявил нам адмирал Базана, когда нас уводили в цепях. – Но не волнуйтесь, о вас не забудут. Когда придет время, вы испытаете жесточайшие муки за содеянное вами.

Подземелье, в котором мы находились, представляло собой пещеру, выбитую в небольшой горе. На горе были построены террасы, ведущие на вершину, увенчанную дворцом монархов. Во дворце, как нам сказали, жили члены Совета, их слуги, сборщики податей и надзиратели. Городские канализационные трубы, проходящие над нашей тюрьмой, постоянно протекали, поэтому у нас в камерах с изрезанных трещинами стен и потолка все время сочилась вода.

Один заключенный, который благодаря ловкости и таланту к воровству сумел прожить в этой вонючей могиле более сорока лет, – сказал нам, что темницу начали копать первые несчастные, брошенные сюда, последующие поколения узников несколько веков расширяли ее.