До февраля - Шамиль Шаукатович Идиатуллин

и уставился на Пашу, подавая ему какие-то знаки – видимо, намекающие на готовность оказать помощь и вызвать подмогу.

– Мы посмотрим там, – сказал крупный и пошел к лестнице. – Какой этаж?

– Третий, – ответил Паша, потому что Петр Карпович отзываться не собирался. – Только ключ нужен. Петр Карпович, дайте на секунду, пожалуйста, я быстро.

– Не нужен, – проворчал вахтер, и многозначительно покосился, глядя на Пашу. – Сан Юрьич там.

– До сих пор? – удивился Паша, начиная соображать.

– А, – сказал крупный, переглянувшись с мусором. – А-а. Так это его «ровер» там стоит?

А я и не заметил, подумал Паша. Позор. Ах ты же гондон какой, Сан Юрьич.

Мусор снял шапку, почесал мокрую голову и спросил крупного:

– Посмотрим или и так всё ясно?

Паша побежал вверх по темной лестнице. В голову гулко била кровь, тело горело, горло першило всё сильнее. Простудили меня твари эти, думал он, ну да хер с ним, лишь бы с Юлькой всё нормально было.

Сзади затопали две пары ног.

Паша прошел сквозь коридор, криво рассеченный светом из двери его, Пашиного, кабинета. Коридор был как пещера, темным, гулким, и даже вонял не пылью, а сортиром – канализация опять забилась, что ли.

Он подошел к двери и остановился.

– О, ты кто? – спросил Баженов, с трудом подняв голову из-за захламленного Юлиного стола. – Ты Шевяков, что ли? Вместо Юленьки пришел? Ты мне вместо Юленьки не ну-ужен, я не по тако-ой части… Шалун ты, Шевяков. Но если настаиваешь…

Он был пьян в сопли.

– Нет ее? – спросил крупный из-за плеча Паши. – А телефон где?

Паша показал на телефон, лежавший на краю стола. Экран искрился свежей паутиной трещин. Вот ты мудак, подумал Паша холодно. Сфоткать его, что ли?

– Точно ее? – спросил мусор.

Паша кивнул и пошел к выходу. За спиной Баженов весело рассказывал, что с троими куражиться не готов, разве что очень попросят.

Менты догнали Пашу у лестницы. Они негромко беседовали меж собой.

– Может, надо было его домой забросить?

– У него своих слуг полно. Барин упоротый.

– Ну, расстроился, Андрея сестра у него ж правой рукой была. Бляха, а если он за руль сейчас?

– Так до первого столба. Туда ему и дорога.

– А убьет кого?

– Ну да… Я Садикова предупрежу.

Паша отчаянно сказал:

– Может, поторопимся уже, а?

– Куда еще? – удивился мусор. – Нормально всё, Зарипова твоя домой спокойно едет, через… через две минуты будет.

– И там ее Змей ждет.

– Туда Тобольков едет, он ему… – снисходительно сказал крупный, вспомнил что-то – и ускорился.

Понятно уж, что вспомнил, – Баюкова, подумал Паша, кивнул Петру Карповичу на прощание и побежал к играющим туда-сюда дверям, потому что менты явно собирались обойтись без него.

Они вправду уже готовились газануть, когда Паша распахнул незаблокированную, к счастью, дверь и рухнул в салон. Оба покосились на него, но ничего не сказали.

Машина, включив сирену, рванула по объездной к Калининскому району. Такси добралось за двадцать три минуты, мы должны быстрее, молил Паша, терзая ногтями обшивку дивана.

Аня позвонила через восемь минут, когда до улицы Разина оставалось три поворота. Она закричала:

– Паша, он убивает ее, убивает! Вы где? Вы успеете?

Туловище Паши превратилось в замерзший колодец, куда рухнула голова, придавив сердце и легкие. Он, с трудом вдохнув, заорал в ответ:

– Мы едем, едем уже! Ты откуда знаешь? Он позвонил?

Аня замотала головой, как будто Паша мог видеть. Слёзы разлетелись двумя веерами, оставшиеся она поспешно вытерла ладонями, едва не выковырнув линзы, и сказала, стараясь быть внятной и краткой:

– У Юли фитнес-браслет перегоняет в облако биометрию: сколько пробежала, калории, кислород в крови, пульс. Каждые пять минут. Когда местоположение отключено, только дыхание и пульс. Он ее душит!

Она отчаянно завыла, глядя в экранчик, на котором продолжалось неторопливое построение цветных графиков и замысловатых диаграммок, переползавших из сочно-зеленого поля через ядовито-желтое поле во всё более глубокое красное. Поля означали комфортную, спортивную и предельную нагрузку, риск для здоровья, риск для жизни и несовместимость с жизнью.

– Аня, что там? – закричал Паша.

Какие-то мужики тоже что-то кричали, но слов было не разобрать.

Аня, сглотнув вой, сипло вдохнула и сказала:

– Кислород девяносто, пульс сто сорок.

– Мы уже подъехали! – кричал Паша. – Мы успеваем!

Аня посмотрела на циферблат под графиками, на часики внизу экрана и заплакала в голос.

– Паша, – прорыдала она. – Паша, это пять минут назад было.

– Мы успели! – крикнул Паша. – Мы на месте! Вон она.

Картинка на экране дернулась, обновляясь.

Кислород восемьдесят пять. Температура тридцать шесть и два. Пульс ноль.

– Аня, всё в порядке, – крикнул Паша снова. – Она здесь!

– Она умерла, – пробормотала Аня, больше не вытирая слёз.

Смысл-то.

Андрей оглянулся на затормозившую с визгом и клубами вздыбленного снега «Гранту», из которой, хлопая дверьми, выскочили и поспешили к ним Матвиевский с Рыбаковым и еще кто-то смутно знакомый – а, Шевяков, молодцы ребята, их воспитать просили, а они его в стажеры приняли, – и снова повернулся к Зариповой. Она куталась в длинный пуховик, с которым ее поджидал бородатый бойфренд, и совершенно не желала отвечать на вопросы Андрея – а тот, злясь на всех и на себя, делал третий, что ли, заход, и всё равно не попадал в нужную тональность.

– Юлия Рашидовна, вам точно сегодня не встречался, не писал и не звонил никто подозрительный?

– Юль, ты в порядке? – спросил Шевяков, затормозив с трудом и выплесками снега, что та «Гранта» – разве что без визга.

– Вот это, например, подозрительный? – поинтересовалась Зарипова у Андрея и громким шепотом уточнила уже у Шевякова: – Нашему жеребчику заняться нечем, что аж целый угрозыск ко мне подсылает?

Андрей показал, что пока Зарипова может порезвиться, и отвлекся на сбивчивый рапорт Рыбакова, хотя краем уха улавливал и беседу гражданских идиотов: Шевяков лез с идиотскими вопросами, бородач обещал прямо сейчас поехать и ебнуть какого-то урода, а Зарипова хвалила таксиста, который позволил ей позвонить с дороги, благодарила бородача за теплую встречу и предлагала себя вместо урода в качестве основного занятия на вечер и ночь.

Железная баба все-таки, подумал Андрей рассеянно, Наташкина выучка. Он чуть не завыл от тоски, поэтому спросил слишком раздраженно:

– Какой браслет, какой пульс? Нормально объясните.

– Можно я? – сказал Шевяков. – Юлин браслет передает биометрию, пульс там и так далее. В облако, каждые пять минут.

– Три с половиной, – сказала Зарипова, подступая к ним. – Вы что, орлы, мой ноут вскрыли?

– Пульс несколько минут назад вырос, потом упал до нуля, будто человек умер.

– А что мы так гнали-то, – сказал Матвиевский, с неудовольствием рассматривая Зарипову, которая как