Сердце Ведьмы - Женевьева Горничек

– Где бы он ни был, – мрачно размышляла Хель, – очевидно, что он не любит меня так же, как я его.

Ей не хотелось думать, что следы принадлежали её матери.

– Она бы никогда не оставила меня…

Однажды Хель купалась в ручье с заплетёнными в косу и перекинутыми через плечо волосами, и ей показалось, что она увидела Ангербоду. Сердце её ёкнуло… пока она не поняла, что это всего лишь её собственное отражение в воде. Женщина разочарованно вздохнула и направилась домой.

– Куда же она делась?

Ей не хватило времени, чтобы обдумать это как следует, потому что, когда она вернулась к пещере, на поляне её кое-кто ожидал.

У Хель перехватило дыхание. Она узнала бы его где угодно, даже до того, как он повернулся к ней: светлые волосы сияли на солнце, а глаза были такого же прекрасного голубого оттенка, как небо, и в уголках их появлялись морщинки, когда он улыбался.

Вот и сейчас он улыбался. Улыбался ей.

Женщина сглотнула, но ничего не произнесла и старательно сохраняла невозмутимое выражение лица. Значит, в конце концов она не одинока – есть и другие, кто пережил Рагнарёк. Тысяча вопросов вертелась у неё в голове: Где ты был? Как долго я спала? Что с моей матерью?

– Говорят, в этих лесах когда-то жила ведьма, – непринуждённо проговорил Бальдр, нарушая затянувшееся молчание. – Очень и очень давно.

– Ты смотришь на неё, – ответила Хель. Она прошла мимо него, села на табурет, стоящий у входа в пещеру, и взяла пару перчаток, которые затеяла вязать в последнее время, так, как давным-давно её научила Гёрд. Женщина принялась за работу, демонстративно не глядя на Бальдра, и добавила: – Хотя мне кажется, что магии в этих мирах больше не осталось. Где ты был?

– Ты сердишься на меня, – заметил он. – Я тебя не виню. Но, как выяснилось, теперь есть только один мир, и мы не единственные, кто выжил.

– Понятно – сказала Хель, пренебрежением скрывая обиду. – Ну что ж, полагаю, теперь у тебя есть более интересная компания. Я могла бы и догадаться.

– Всё совсем не так. – Бальдр перебросил плащ через плечо. В отличие от роскошных нарядов, в которых его похоронили, сейчас на нём была простая дорожная одежда. – Мы заново отстроили Асгард – точнее, восстановили долину Идаволл, что раньше была в его центре. – Он широко взмахнул рукой, будто приглашая её взглянуть. – Там очень славно… крытые золотистой соломой крыши и всё такое. А ещё мы откапываем из-под пепла всякие безделушки. Сыновья Тора нашли даже его молот. А двое других моих братьев спаслись прыгнув в море – даже Хёд, представляешь? Рагнарёк пережило больше наших, чем я предполагал. И ещё там есть водопад…

– Чудесно, – уныло проговорила Хель, не поднимая взгляд от перчаток, которые вязала. – Так что же привело тебя сюда спустя столько времени? Что смогло оторвать тебя от твоего золотого чертога?

– Послушай, – Бальдр присел на корточки, чтобы оказаться на уровне её глаз, – мне пришлось оставить тебя.

– И почему же? – раздражённо бросила женщина.

– Потому что так наказала сделать твоя мать.

– Ну да, конечно.

Хель сделала попытку вернуться к вязанию, но он потянулся и забрал из её рук перчатки, иглу и всё остальное. Она бросила на него яростный взгляд, но Бальдр лишь покачал головой.

– Твоя мать спасла нам обоим жизнь и строго велела не трогать тебя, пока ты не проснёшься сама. Она уверила меня, что если я даже просто прикоснусь к тебе, то нарушу заклинание, которое она наложила, чтобы исцелить твоё сердце. Иначе я бы взял тебя с собой. Ты же знаешь, я бы так и сделал, – добавил он с чувством.

– Моё… сердце? – спросила она, приложив руку к груди.

Когда Хель впервые пришла в себя, то заметила нежное розовое пятнышко на груди, похожее на обновлённую кожу на почти зажившей ране, но вскоре оно исчезло, так что она и думать об этом забыла. Ей казалось, что, вероятно, её болезнь отступила благодаря свежему воздуху или тому целительному сну, в котором она пребывала долгое время. Так же, как и в её детстве… Она и представить себе не могла…

– Хель? – встревоженно спросил Бальдр, увидев потрясённое выражение её лица.

– И мои ноги тоже, – прошептала женщина, вставая. – Она исцелила мои ноги. Это она вырезала руны на игрушечном волке… Её больше нет, не так ли?

– Да, – ответил Бальдр, тоже вставая. – Она погибла, защищая тебя. Защищая нас обоих.

Хель издала низкий стон и затряслась от беззвучных рыданий, отталкивая мужчину, когда он попытался обнять её.

– Но как мама смогла простить меня за все те ужасные вещи, что я ей наговорила? Я не понимаю…

– Так же, как ты смогла простить её, – мягко сказал Бальдр. – Она спасла нас обоих. Разве это недостаточное доказательство? Какими были её последние слова? Она прошептала их тебе на ухо, прежде чем покинуть пещеру.

– Откуда мне знать? В тот момент я вряд ли была в сознании.

– Вспомни, – настойчиво велел Бальдр, и женщине показалось, что для него это почему-то было важнее, чем для неё самой. У неё даже мелькнула мысль, не слышал ли он и сам эти слова и не нуждался ли просто в подтверждении.

Она закрыла глаза и мысленно вернулась в прошлое:

– Мама сказала мне: «Дитя моё, я сожалею о том, что с тобой случилось. Но когда ты проснёшься, то окажешься в лучшем мире, чем этот. Я видела это».

Бальдр выдержал её пристальный взгляд и прошептал:

– То же самое отец сказал мне перед тем, как зажечь мой погребальный костёр.

– Но это невозможно, – возразила Хель.

– Да, но мы же здесь. – Мужчина снова улыбнулся и подошёл ближе.

Робкая надежда вспыхнула в недавно исцелённом сердце Хель, но она отстранилась от Бальдра. В её прошлом от надежды всегда было мало толку. Надежда – для глупцов.

– Возвращайся в Асгард, или как вы там его теперь называете, – хрипло сказала женщина. – Оставь меня в покое. Мне не нужны ваши боги и вся эта чушь.

– Богов больше нет, Хель. Мы все теперь просто мужчины. И я надеялся, – произнёс он, беря её руки в свои, – что ты вернёшься вместе со мной.

Она вздрогнула и сердито посмотрела на него, но не отстранилась.

– Это довольно дерзко с твоей стороны, Бальдр Одинссон. Не забывай, что когда-то я была твоей повелительницей.

– И ты снова станешь моей повелительницей, Хель Локидоттир, если поедешь со мной в Идаволл.

– Ангербодадоттир, – поправила Хель, глядя на их соединённые руки.

Когда он вопросительно посмотрел на неё, она пояснила:

– Мой отец называл себя Локи Лаувейярсон – использовал имя матери вместо имени отца, и я поступлю так же. – Женщина сделала паузу и затем добавила: – Все знают, что я дочь своего отца. А вот о том, кем была моя мать, всегда забывают.