Сердце Ведьмы - Женевьева Горничек

У Ангербоды перехватило дыхание. Маленькая Хель, бегающая по поляне, задыхается. Кончики пальцев посинели.

– До. Это началось даже до её рождения. – Женщина внезапно встала, пошатываясь на нетвёрдых ногах. – Мне нужно подышать свежим воздухом. Пожалуйста, присмотри за ней.

– Конечно. – Бальдр подвинулся, пропуская её, и пересел в кресло.

Уходя, колдунья мельком увидела, как мужчина протянул руку, чтобы погладить Хель по щеке, и та пошевелилась от его прикосновения. Ведьма задержалась и прислушалась.

– Ты ведёшь себя просто глупо, – вздохнула Хель. – Притащил меня сюда на себе, хотя в этом не было никакой необходимости.

– Кто сказал, что её не было? – упрекнул он.

– Я. Я говорю тебе, что не стоило.

– Что ж, и ты можешь ошибаться.

– Не перечь мне. Ты всё ещё в некотором роде мёртв, а это значит, что я по-прежнему могу тебе приказывать.

– Ты всё ещё в некотором роде можешь мне приказывать. А теперь перестань болтать и побереги силы.

– Не указывай мне, что делать.

– Мы больше не в Хельхейме, так что вообще я могу делать всё, что захочу.

Ангербода больше не могла выносить эту ласковую перепалку. Как только дверь пещеры захлопнулась за ней, она упала на колени в тающий снег на поляне.

Сразу несколько неоспоримых истин обрушились на неё.

Во-первых, была причина, по которой Хель чуть не умерла в утробе матери, и то, что она родилась с омертвевшими ножками, – лишь проявление глупости Ангербоды. Ведьме не просто так пришлось звать душу своей дочери из-за предела ещё до того, как та появилась на свет, – не случайно было, что Хель тогда умирала. Возможно, Бальдр был прав и её сердце сформировалось не так, как положено. И теперь, когда дочь выросла и лишилась магических сил, чтобы сдерживать недуг, он убивает её.

Вторая истина, которую ведьма осознала, заключалась в том, что Бальдр должен был находиться к Хель очень близко, чтобы услышать её сердцебиение. Чтобы понять, что с сердцем не всё в порядке.

И тогда Ангербода поняла – почувствовала так, как это может почувствовать только мать, – что бесполезно спасать Хель, если она не собирается помогать и Бальдру. Это случилось гораздо раньше, много лет назад – молодой бог покорил сердце маленькой Хель своей ослепительной улыбкой. Колдунья сама видела это в своём видении.

Как и Локи, который при этом присутствовал.

– Зачем же ты тогда это сделал? Почему убил сына своего брата?

– Боги отняли у нас всё, Бода. Я посчитал, что и мне давно пора что-нибудь у них забрать.

Так он и сделал. Локи забрал Бальдра у асов – и отправил его к одинокой молодой женщине, сидящей на тёмном троне. Лучик тепла для бесстрастного существа, правящего самым холодным царством Девяти Миров.

У Ангербоды перехватило дыхание.

Локи и правда с самого начала понимал, что делает, – но знал ли он обо всём? Неужели он всё это время был пешкой в игре Одина?

Бывший муж утверждал, что не знает подробностей её видения, о которых колдунья поведала Всеотцу, но – но… – вдруг они всё-таки были ему известны? Локи и его бесчисленные маски… Может ли быть такое, что они с Одином дурачили её всё это время?

Вот в чём дело. Причина, по которой Один не пытался предотвратить смерть Бальдра.

Ангербода лихорадочно расмышляла, стоя на коленях в грязи, пока голодные волки медленно поглощали последние кусочки умирающих солнца и луны.

Потому что самое безопасное место для Бальдра – рядом с Хель.

Вот как он должен был пережить Рагнарёк.

«Пусть Хель оставит себе то, что ей причитается…»

– Твой отец преподнёс тебе щедрый подарок, дочь моя, – пробормотала колдунья, разглядывая свои бледные мозолистые ладони в угасающем свете дня. – Но это не будет иметь никакого значения, если ты не доживёшь до дня, когда сможешь воспользоваться этим подарком. Если вы оба не доживёте до этого дня. Ну что ж…

Ангербода опустила подбородок и посмотрела на свой шрам меж грудей. Надетое на ней бледно-голубое платье было перешито ещё в то время, когда она кормила Хель и Фенрира: длинный вырез, доходящий практически до живота, запахивался на груди. Она не брала его с собой во время странствий, так что это был один из последних её нарядов, который не совсем истрепался. Запахивающийся ворот его застёгивался двумя изящными разомкнутыми фибулами[11], и это больше всего подходило для её сегодняшней цели. Не колеблясь, колдунья вытащила из-за пояса недавно наточенный кинжал.

И совершу я то, что должно.

Когда последний луч света погас в Девяти Мирах, Железная Ведьма Ангербода затаила дыхание.

Нож опустился.

Стрела сорвалась с тетивы.

Иггдрасиль сотрясался, и она парила сверху, наблюдая за происходящим.

Армии маршируют по равнине Вигрид, где всё должно закончиться. Первыми идут боги с сияющим знаменем Асгарда за их спинами: асы, ваны, альвы, немного гномов, валькирии и берсерки Одина, а также его эйнхерии – легионы павших из Валгаллы, и за ними следом – воины Фрейра, что составляют вторую половину мертвецов этого войска.

Армия богов едина. Кажется, что они излучают свет – от сверкающих кольчуг до начищенных до блеска щитов.

Их противники, что выступают с противоположной стороны, выглядят как нелепая толпа крестьян с факелами, в которой смешались существа всех форм и размеров. Ледяные великаны, горные тролли, огры… Некоторые похожи на людей, другие нет. К ним присоединились и жители других миров; тёмные альвы и некоторые гномы также маршируют под их знамёнами.

Она не может различить Скади или волчицу в их рядах, да и не хочет всматриваться. Может быть, они слишком поздно добрались до Утгарда; в конце концов, они только что покинули Железный Лес. Возможно, опоздание оградит их от битвы. Ведьме остаётся только надеяться.

Сурт появляется со своим пылающим мечом, и мост Биврёст рушится под ногами его огненных великанов, когда они присоединяются к армии Ётунхейма и их союзникам.

Затем на корабле из ногтей мертвецов прибывает Локи, и неисчислимое множество мёртвых волной накрывает берег, как только судно причаливает.

Из воды позади Нагльфара вздымается Змей Мидгарда с рёвом, сотрясающим все миры, а его брат, Фенрир, становится рядом с ним, показываясь из-за гор, и земля дрожит от каждого его скачка.

С сыновьями, возвышающимися за его спиной, Локи гордо ступает во главе войска, он убрал бороду с лица, но оставил все шрамы и язвы; их он несёт с гордостью. Он пожимает руку правителю крепости Утгард Скримиру, и они вдвоём смотрят на запад, на врагов, выстроившихся на противоположной стороне равнины.