Прощание с Литинститутом - Лев Альтмарк

– Вон там, за камнями, – мрачно бурчит религиозный Дима, и уже мне: – Достал он своими делами! Ничего святого на душе нет – одни лишь мысли пожрать и опорожниться… Как можно так жить?!

– Б-г ему судья! – подыгрываю Диме, а Швили, уже изрядно запыхавшись, стонет:

– Ну, чего вы стоите?! Помогли бы, а то мы тут таскаем и таскаем…

– Давай, – охотно соглашаюсь я, – сейчас организую народ собирать дрова для мангала.

– Какие дрова?! – У Швили от негодования даже начинает подёргиваться голова. – Где ты их тут найдёшь? Мы уголь будем жечь, никаких дров не нужно. Вон, два пакета в машине…

– Что же мне тогда делать?

– Стой рядом и не мешай…

На этом наш содержательный диалог заканчивается. Перевожу взгляд на остальную публику, которая, не дожидаясь приглашения, уже расположилась на камнях вокруг будущего стола.

Одна из наших очаровательных лесбиянок по имени Ямит традиционно громко ругается по мобильнику с собственной мамашей. Причина столь бурного регулярного выяснения семейных отношений всем давно известна: с матерью живут двое сыновей Ямит, сооружённые ею до того, как она поменяла ориентацию и пребывала в законном браке с нормальным мужиком. Потом у неё перемкнуло в голове – она выгнала мужа, отправила детишек к матери и нашла себе в подруги здоровенную кобылообразную девицу соответствующей ориентации с удивительно детским невинным личиком. Пару раз я наблюдал, как они, мило обнявшись и воркуя голубками, дефилируют по улицам, и таким счастьем лучились их лица… Аж, завидки берут!

Ямит привычно упрекает мать за то, что та не следит за мальчишками, а те опять кому-то начистили физиономию, и ей уже доложили об этом из школы. О том, чтобы самой заняться воспитанием детей, Ямит не помышляет – ей некогда, она занята более актуальными вещами…

Её товарка по работе и по сексуальным пристрастиям по имени Натали, низкая и расплывшаяся, раньше времени состарившаяся девица, привольно расположилась на соседнем камне и с любопытством вслушивается в истерические крики Ямит. Хоть у них и одинаковые увлечения, но по многочисленным их заверениям в любовной связи они не состоят, так как обе в лесбийской любви выполняют одинаковые мужские партии. И вообще, в отличие от нас, традиционных, они всегда верны своим партнёршам и даже в мыслях не допускают измены. Странная мораль, ничего не скажешь. Видно, что-то в мире перевернулось с ног на голову, и хоть этот вид спорта такой же древний, как человечество, ясности от того больше не становится. Иногда в голову даже закрадывается шальная мысль: может, не так уж они и не правы, если среди нас всё время бучи и скандалы, а у них – мир и согласие?

Пока Эдик и Швили разводят огонь, мы с Энтером и Димой занимаемся сервировкой поляны. Страдалец Мишка-Машканта грустно копается в двигателе своего автомобиля, не выпуская из рук карабина. Сдавленная матерщина разносится из-под капота, но её не разобрать, пока капот, наконец, не захлопывается, и тогда уже цветистые фразы эхом разносятся среди скал (наиболее яркие выражения опять же опустим из уважения к читателю):

– Ёханый бабай! Я же этому козлу говорил…

– Какому козлу? – спрашивает кто-то ехидно.

– Ясно – какому! У меня машина старая, жрёт бензин, как будто перед смертью насытиться не может, а он… Он, сука, ещё издевается! Пора, говорит, тебе менять эту тачку на новую. Я себе, вон, чёрный «мерседес» последней модели взял – хорошая машинка, не жалуюсь…

Наш шеф Меир и в самом деле каждый год, а то и чаще меняет автомобили на новые. Откровенное издевательство над теми, у кого нет такой возможности, ясное дело, Мишку бесит, но любой его монолог непременно заканчивается одним и тем же:

– У этого чёрта мохнорылого денег куры не клюют! Если бы он платил нам, как положено по закону, так раскатывал бы на «мерседесах», как же! А тут у людей копеек не хватает, чтобы даже машканту вовремя заплатить…

Машканта – это банковская ссуда, которую дают репатриантам для приобретения квартиры. Эта ссуда привязана к доллару, а возвращать её нужно в шекелях, поэтому высший пилотаж – умудриться взять её, когда курс доллара самый низкий. Мишке в своё время крупно не повезло, и он взял машканту при очень высоком курсе. В результате за свою в общем-то ничем не выдающуюся жилплощадь он ежемесячно платит раза в полтора больше, чем те, кому такое счастье не выпало. И если кому-то удаётся рассчитаться с банком лет за двадцать, то Мишка наверняка ещё не перевалил даже половину погашенного долга. А она, эта машканта со временем ещё и обрастает процентами, как паршивая собака блохами…

Подобная ситуация оптимизма не прибавляет, а когда ещё и нет возможности нормально заработать, вкалывая сутки напролёт, то любой человек – не только страдалец Мишка – запросто превращается в кровожадного монстра.

– Так вот, – всё больше заводится он, размахивая, как индейский вождь, карабином, – я этому козлу говорю: мне машканту нечем платить! А он ещё больше издевается: зачем, мол, дворец покупал?.. Ну, не мерзавец?! Самому, небось, его вилла по наследству досталась… Плюс к тому, мы на него горбимся…

– Миша, успокойся, – хлопает его по плечу молдавский дон жуан Соломон, – что мы этими разговорами сейчас изменим? Давай лучше присядем, выпьем по рюмке, поболтаем за жизнь…

– Я за рулём! – всё ещё кипятится Мишка, но уже не так бурно. – И потом, я про что сейчас говорю – не про жизнь, что ли?

– В жизни есть не только машканта, – расплывается в хитрой улыбке Соломон, который с банком уже рассчитался, – есть более приятные вещи. Можно поговорить, например, о красивых бабах…

– Оп-па! – подаёт голос от мангала Эдик. – Ну-ка, Соломончик, иди к нам и расскажи, как ты медсестёр окучивал, когда лежал в больнице…

– Это я уже рассказывал, – хохочет Соломон. – Лучше расскажу, как по молодости приехал в Кишинёв поступать в техникум и поселился в общежитие, а там…

– Погоди! – Эдик оглядывает публику и всем хитро подмигивает. – Для начала всех собираем к столу, уже всё готово… Миша, где ты?

– Я просил меня Мишей не называть, – неожиданно подаёт голос кавказский Мишель, молча куривший всё это время в уголке. – Я – Мишель!

– Пардон, мсье! – в полный голос хохочет Эдик. – Силь ву пле, бояре, к столу… Жрать подано!

2. ДРУЗЬЯ

Все мы давным-давно изучили друг друга, знаем, кто чем дышит, но совершенно новые качества открываются в человеке, когда попадаешь с ним за один стол. Даже если ты всю жизнь столовался в Букингемском дворце и пил на брудершафт с английской королевой, твоё поведение за столом выдаёт всю твою подноготную с головой. Как и твой компьютер с его содержимым.

Как ни странно, но чисто русского застолья при подавляющем количестве русскоязычной публики у нас не получается. Бутылка водки, торжественно выставленная Эдиком на клеёнку, вокруг которой разворачивается основное пиршество, остаётся почти нетронутой. Единственные, кто периодически наполняют из неё свои пластиковые стаканчики, это оба Мишки, вернее, один из них – Мишка, а другой – Мишель. Пробовал было по простоте душевной присоединиться к ним и абориген Ашер, но после первого стаканчика раскашлялся и заявил, что напиток ему не понравился, вкус у него неприятный, и вообще ему хотелось просто попробовать водку, а не пить стаканами, как мы.