Прощание с Литинститутом - Лев Альтмарк

– Помнишь, кстати, как сказано в Торе: «… и не спит страж Израиля»?

– К чему ты это вспомнил? – очередной раз удивляюсь библейской эрудиции нашего проверяющего.

– Ни к чему. Просто так. Смысл состоит в том, что какой бы ты крутой охранник ни был, всегда есть Тот, кто стоит за твоей спиной, и ни один волосок с твоей головы не упадёт без Его ведома. Помни об этом, не забывай. Но и не расслабляйся. Это нас всех касается…

После отъезда Йоси некоторое время раздумываю о швырянии камней на дорогах. И хоть радоваться тут особо нечему, настроение, как ни странно, улучшается. Не хочется больше хандрить, а воображение уже рисует яркими красками, как я несусь по пустынному шоссе, напряжённо гляжу по сторонам и в самом опасном месте снижаю скорость. Вот только представить пока не могу, как бы поступил, если бы и в самом деле увидел пацанов, бросающих камни по машинам. Стрелял бы? Наверное, да. Стремился бы попасть в самого наглого из них? Ох, не знаю…

Надеюсь, такого не произойдёт. И хоть камни на этом шоссе летят постоянно, меня пока Б-г миловал. Как и моих коллег-охранников. Нас хранят высшие силы, наверное, для каких-то других нужд. Прав Йоси по части падающих с наших голов волосков…

Остаток дня проходит без приключений. Я обзвонил всех наших охранников, даже тех, кто возвращается домой другими дорогами, но все, оказывается, уже знают о камнеметателях. Йоси сработал оперативно, всех предупредил. И на том ему спасибо – хоть какая-то реальная помощь от парня, кроме нудных проверок амуниции. А то уже бедняга наверняка с ума сходит от наших танцевальных па и разглядывания пластмассовых пружинок на чьих-то задницах…

10. БУДУЩИЙ ПРАЗДНИК

Ах, как замечательно дома, когда ты вернулся с работы, с облегчением вылез из ещё не остывшей и пропахшей песком машины, постоял под благословенным холодным душем до появления на коже гусиных пупырышек, перекусил горячим домашним супчиком и блаженно растянулся в кресле перед телевизором! И плевать тебе на то, какая там передача – скучная или интересная, – потому что сладкий полусон тёплыми волнами накатывается на тебя, а тягучая истома ознобом пробегает по телу – от потрескавшихся пяток до кончиков выгоревших на солнце волос.

Ничто сейчас не способно вывести меня из этого благостного состояния. Я его заслужил потом и… хотел сказать, кровью, но крови не было, хотя оружие на боку подразумевало в экстремальных ситуациях кровь, а значит – и кровью. Полчасика буду бороться с желанием вырубиться прямо тут в кресле, потом всё-таки найду в себе сил переползти на кровать, где погружусь в крепкий младенческий сон.

Для полной идиллии мне не хватает только кошки на коленях и собаки на половике, стерегущей хозяйские шлёпанцы. Хотя этих домашних питомцев у меня как раз комплект, только с точностью до наоборот. Моя любимая собака забирается в кровати мне под мышку и спит там сном праведника, а кошка, которую не устраивает такая разношёрстая компания, чутко дремлет напротив в кресле. Кошка, в отличие от нас с собакой, член семьи независимый и самостоятельный. Так сказать, хранитель и охранник домашнего уюта…

Последний раз безразлично глянув на экран телевизора, где в очередном сериале то ли менты мочат бандюков, то ли бандюки мочат ментов, тяжело сползаю с кресла и выстраиваю курс по направлению к спальне. Бандюки с ментами прекрасно разрулят свои непонятки и без меня, а мне пора в объятья Морфея, где уже пребывает жена, еле доковылявшая до постели после работы на своей дурацкой фабрике.

В этой нарисованной мной картинке нет ничего необычного. Таков стандарт, такова жизнь многих собратьев-репатриантов, которым повезло или не повезло в этой жизни – уж и не знаю, как это расценить! – но на кусок хлеба большинство из нас зарабатывает именно так. Те, кому подфартило больше, и им удалось найти работу более хлебную и менее пыльную, тоже упахиваются за день не меньше нашего. У меня даже создаётся впечатление, что в ресторанах и ночных клубах развлекаются ночами напролёт какие-то инопланетяне, которые не живут нашей реальной жизнью, а всё получают из других миров. Или это всё же местная публика, но несколько иная – та, которая устаёт лишь в одном случае: при выколачивании пособий из всевозможных социальных служб. Только на эти пособия, как я знаю, сильно не разгуляешься…

Перед сном подведём краткие итоги. Хоть и гнусное сегодня было у меня настроение, но день прошёл нормально, без приключений. А если ещё и отосплюсь за прошлую ночь да прихвачу толику сна для последующих ночей, в которые всякое может случиться, то совсем замечательно.

Однако… надежды вьюношей питают. Не успеваю об этом помечтать и добрести до дверей спальни, как раздаётся звонок переговорного устройства. Для полной реалистичности повествования, конечно, можно передать все спонтанно выданные мной выражения, но… лучше воздержаться. Бумага не выдержит. Честное слово, если хочешь выяснить степень своей интеллигентности и границы собственной раздражительности, то запиши на диктофон поток словоизлияний, извергаемых в ответ на ночной звонок переговорного устройства. После утреннего прослушивания записи больше уважать себя, естественно, не станешь, зато выяснишь объём своего словарного запаса и даже узнаешь словечки, изобретённые тобой в пылу ночного вдохновения. Весьма любопытная, знаете ли, картина.

– Небось, спать уже лёг? – доносится до меня тоскливый голос Эдика.

– Если сейчас начнёшь распевать песни про свою депрессию, – бурчу как можно грубей, – то стреляю без предупреждения. Сяду в тюрьму за убийство, но там хоть выспаться дадут!

– Нет, я о другом… Я тебе забыл сообщить днём, что у меня завтра день рождения.

Уж и не знаю, злиться на него или нет. Когда тебе говорят о работе в неурочный час, можно без зазрения совести послать собеседника куда-нибудь подальше, но день рождения… Можно было бы, конечно, подождать с такой эксклюзивной информацией и до утра, но когда у человека горит… Послушаем, что Эдик сообщит ещё.

– Так вот, – продолжает он, – хочу устроить завтра небольшой пикничок на обочине…

– Ну, и сказал бы об этом завтра, неужели это не потерпело бы до утра? Вернёмся с работы, погладим шнурки от ботинок, купим торт и поздравим юбиляра. Если юбиляр, конечно, не поскупится и накроет ответную поляну.

– Вот я и говорю про то. Предлагаю накрыть поляну где-нибудь в лесу недалеко от работы. Или в живописных скалах. Сам понимаешь, что если публику отвезти в город, то она под всякими предлогами разбежится по домам. Получится никакой не пикник с элементами местной экзотики, а банальная пьянка в кругу нескольких избранных.

– Массовости захотел? – очередной раз удивляюсь широте интересов Эдика. – И для этого нужно взять всех в заложники?

– Мне массовость по барабану, но я всё-таки не последний человек в конторе. Наверное, имею право на праздник!

– А какой ты по номеру в нашей конторе? – не взирая на лютое желание спать, не хочу упускать возможности немного повеселиться.

Вообще-то Эдик и в самом деле довольно странный тип. Для своей собачьей должности погонялы он чересчур развит, но иногда не чувствует границ и перебирает, не в силах разобрать, где реальное, а где воображаемое. С другой стороны, он быстро смекает, как найти подход к начальнику-самодуру или обиженному подчинённому, хотя и периодически попадает впросак с совершенно простыми вещами. Тратит много времени на зализывание ран, которых мог избежать, но при этом не унывает. Старается найти со всеми общий язык, и когда это не получается, начинает комплексовать и метаться из стороны в сторону. Иногда даже пытается натянуть на себя непроницаемую скорлупу циника, в которой сам же чувствует себя крайне неуютно, отчего психует ещё больше. На должность туповатого и исполнительного прапора не очень подходит, но вцепился в неё железной хваткой и пока не видит себя в другой ипостаси…