Спасти СССР! "Попаданец" в пенсне - Валерий Белоусов

До попадания в больницу у Прохожего (будем называть его так — номина сунт одиоза!) белье было не особенно чистым, и что там говорить, не слишком целым (почему-то у него постоянно в паху наличествовала прореха, видимо, от того, что он имел забавную привычку регулярно, задумчиво почёсывать себя там, где свербило. Мне кажется, что двухнедельная немытость есть имманентное свойство настоящего интеллигента!)… теперь же белья и вовсе не было!

Поэтому, когда Прохожий, по своему обыкновению, позабыв кое-что застегнуть, шествовал в задумчивости по больничному коридору, из прорехи ширинки на этот раз высовывался не обычный подол несвежей белой рубашки, той самой, которая с вечной чёрной каймой на воротнике, но жалкий, крохотный, сморщенный, скукоженный интеллигентов кончик.

Встретившаяся ему навстречу фельдшер Купидонова (сорока восьми лет, дважды разведённая, проживающая по адресу город Москва, улица Водников, дом 12, малонаселенная коммунальная квартира 32, звонить два раза, окна в тихий двор, дети взрослые, проживают отдельно, без вредных привычек (регулярное курение папирос «Беломорканал» в количестве трёх пачек в день не в счёт), без материальных проблем, только для длительных и серьёзных отношений — вероятно, человек и впрямь напросвет положительный, за исключением реакции Вассермана, та — строго отрицательная!) вначале даже от неожиданности пришла в некоторую радостно-предвкушающую ажидацию, но, присмотревшись к пациенту повнимательней, быстро утратила возникший было у неё энтузиазм…

Овчинка явно не стоила затраченных бы на… выделку! усилий…

— Что, опять безобразия нарушаем? — грозно, но исключительно для порядка вопросила она, подбоченясь так, что верхняя пуговица на халате цвета давно не стиранного милосердия с трудом удержала рвущуюся наружу её могучую натуру…

— Как вы смеете! — ответно возопил Прохожий, еще переживающий подлое предательство дежурной медсестры, которая гнусно его обманула, назвав седативный препарат витамином, — мерзавка! Убийца в белом халате!

Фельдшер, от изумления вытаращив на Прохожего свои воистину коровьи голубые глаза, на секунду онемела… Это она-то убийца! Да она даже тараканов шлёпанцами не била! А гуманно, аккуратно отлавливала, налив им в блюдечко пива, и потом засовывала их, пьяненьких, соседям в замочную скважину…

Совершенно по-буддистски.

Коммунальная квартира, что вы хотите…

Потом фельдшер широко раскрыла красногубый рот и громогласно, на весь коридор, гаркнула:

— Семёновна!!

— Аюшки, Марьандревна…

— У нас ребята из Кащенки что, еще не уехали?

— Да тут оне, чаи гоняют в ординаторской…

— Кричи их, быстро! Острый случай.

…Двое молчаливых, привычных ко всему санитаров вытащили Прохожего прямо из ретирады, где он опять было собирался уединиться… К сожалению, при фиксации пациент повёл себя не вполне адекватно, поэтому вязали его весьма и весьма жёстко.

А потом, раскачав, с размаху швырнули в заднюю дверь «таблетки»,[90]так, что он пребольно шмякнулся о передний борт.

Взревнув сиреной, «буханка»[91]выехала из решётчатых больничных ворот и отправилась в сторону Канатчикова…

И кто тому виной, что щеколда задней двери оказалась неисправной, и дверца на ходу, когда машину встряхнуло на ухабе, распахнулась? Хреновое состояние московских дорог, даже в самом Центре города, на Маросейке, — обычное следствие деятельности демократической мэрии… Проверено! Чем мэрия демократичнее, тем дороги хуже!

Кто не знает, никогда и не найдет укрывшийся в глубине двора домик, который с одной стороны — одноэтажный, а с другой имеет аж три этажа…

Вот такая здесь местность, у Солянки — взбегают неширокие улочки по склонам одного из семи московских холмов, синеют на белом купола Иоаннопредтеченского монастыря… Время здесь поистине остановилось!

Да любезный Читатель и сам видал эти замечательные места в замечательном фильме «Покровские Ворота».

Так же остановилось время и в «Вороньей слободке», как любовно-ласково называли своё смиренное жилище, куда даже участковый местный в одиночку не хаживал, обитатели огромной, во весь этаж, коммуналки, что занимала ровно одну треть упомянутого дома, бывшего купеческого особняка, хранившего в своих облезлых стенах много мрачных тайн…

И фальшивые деньги здесь выделывали, и замарьяживали с бульвара пьяненьких гостей, которых сначала опаивали марафеченным портером, а потом, обобрав и благословив безменом, спускали под лёд Яузы…

В Отечественную кровавосталинские опричники накрыли здесь целую типографию, которая изготовляла поддельные продуктовые карточки. На краденые продукты добрые жители «Вороньей слободки» выменивали у голодных эвакуированных обручальные кольца.

Впрочем, были дела и посерьезнее… В ночь на двадцатое октября проклятого навеки сорок первого года патруль в лазоревых (вообще-то васильковых, пишет мне Взыскательный Читатель, но если припорошить снежком, то как раз такой и будет цвет…) фуражках расстрелял прямо во дворе дома, на свежевыпавшем снежку, борца с тоталитаризмом, который за пригоршню оккупационных марок пускал разноцветные ракеты в сторону МОГЭС, обозначая цель для ночных бомбардировщиков с белыми крестами на черных плоскостях.

Нет, что и говорить! Есть какая-то магия места…

Будто черная метка лежит на иных домах! Как будто бы ничего особенного, дом как дом, а народ там вешается, с остервенением режет друг друга или жарит на покрытой подгоревшим, чёрным жиром плите печёнку соседа, с которым ещё намедни распивал чекушку…

… — Проходите, проходите, господин хороший. — Потирая сухие паучьи ручки, обладатель удостоверения «Жертва Политических Репрессий», дающего право на бесплатный проезд в общественном транспорте, пропустил долгожданного гостя в тёмный, пахнущий кошками захламлённый какими-то шкафами коридор, в котором на стене висели велосипеды без колёс, старинные оцинкованные тазы со следами ржавчины и тускло, под самым закопчённым потолком багрово светилась запылённая лампочка.

Осторожно пробиравшегося по пыльному ущелью интуриста звали Романом…

Как ни странно, это было его подлинное имя. И он был украинцем.

«Тату, кто такие русские и чем они отличаются от москалей?» — «Русские, сынку, живут в Москве, они очень умные и работящие люди, строят своё государство и дружат с нами… А москали — это поганы людины, пьют водку, воруют, мешают нам строить Украину…»

«Тату, а кто такие евреи и чем они отличаются от жидов?» — «Евреи, сынку, это умные и трудолюбивые люди, живут в Палестине, осваивают пустыню, строят своё государство и дружат с нами, а жиды — это поганы людины, пьют пейсаховку, вымогают деньги, всех обманывают, мешают нам строить Украину…»