Спасти СССР! "Попаданец" в пенсне - Валерий Белоусов

— Не получится. Кандидат на президентский пост должен быть с местной пропиской!

— Так то ж кандидат! А он уже весь из себя такой президент!

— А ты знаешь, какой флаг будет у незалэжной Украины?

— Красный?

— Ни…

— Погоди… как это… жовто-блакитный, да?

— Ни…

— А какой?

— Белый-белый, с розовыми прожилками… як сало!!

— Ага, а сбоку, где шкурка, будет вот эдак коричневая каёмочка.

— Сбоку, это во Львове, что ли?

— Вы слушаете «Радио Маяк!» — «Миллион, миллион, миллион алых роз…»

— Не пропаду. Дураком себя никогда не считал, да и не был им, кроме, может быть, того момента, когда Мишке Меченому поверил, повёлся на его, подлеца, уговоры…

И это было действительно так — крупнейший учёный, специалист по ракетным топливам, лауреат Ленинской и Государственной премий — действительно не мог быть дураком! Это вам не академик Яковлев…

Тем более что Борис Вениаминович Гидаспов и академиком-то не был. Так, простой себе членкор Академии наук.

— Ну и куда ж ты теперь?

— Да мне всё равно… только партийной работой больше не займусь, ни за какие коврижки… я ведь на Пленуме обкома, который должен был проходить 13 августа, собирался сообщить товарищам коммунистам о своём уходе. Да только в связи с обсуждением новой Программы партии Пленум переназначили на 23 августа, а там… сам понимаешь…

— А что так? Или разуверился?

— Как не так! Считаю, что краха коммунистической идеи — не было и нет! Есть крах метода, крах организационный. КПСС развалился на несколько партий ещё при жизни — разных, с оттенками от жёлтого до тёмно-красного…

Но! Считаю, что комдвижение рано или поздно возродится. Лично я — от марксизма, от диалектики, от материалистического мировоззрения — не откажусь никогда!

— Да ладно тебе, Боря, камлать, не на политчасе! Лучше расскажи, как ты профессора Собчака уронил… — с усмешкой спросил директор своего старого друга.

— Чего там… я эти завывания демократические на дух не переношу… страдания «собчачьего сердца»! Как начнёт вещать с трибуны или в эфире «Пятого колеса» — прямо Нюша воет на луну… — с досадой отвечал Гидаспов.

— Может, Ксюша? — недоверчиво переспросил собеседник.

— Какая ещё Ксюша? Нюша — это собачка моя, у меня на даче в Комарове живёт, сука приблудная, блондинистая… Да. Ну, конечно, я не стерпел… А Собчак-то жидконог оказался — брык на пол, да и готово… Гляжу, сначала все замерли, глаза выпучили — и… тишина!

— Немая сцена, значит!

— А то. Товстоногов[82]нервно курит в сторонке… А потом вдруг как все заверещали, завизжали, запрыгали!

Ты ведь знаешь, у меня после двух лет работы в Смольном гипертония образовалась. И так мне с утреца хреново, аж в глазах темно, а тут ещё эти… черти зелёные прыгают! Я им и гаркнул — молчать, сукины Дети!!! В очередь![83]

— А они?

— Юмора моего господа демократы почему-то не оценили… Как прыснут в стороны, чисто, скажи, тараканы… Цельный «енерал» из штаба округа, скажи — задом наперёд, на четвереньках, вверх по лестнице от меня ломанулся! Если бы я сам это не увидел, то никогда не поверил бы, что это вообще физически возможно! Гляжу, в кабинете уже один я, наедине с Собчаком… А тот лежит, глазки закатил и ногою этак дрыг-дрыг… Я его приподнять хотел, а он — видно, всё же малость оклемался, потому как у него пена изо рта пошла, и говорит мне он человеческим голосом: «Der Russe, tute mich nicht! Ich ergebe mich! Ich kapitulieren!»

— Ты смотри, крепко его приложило…

— А то! Видно, до самых до корней… ну, мне делать-то особо было нечего. Как говорится, не разбив яйца, яичницу не пожарить! И пошёл я бить яйца, в мэрию…

— Эх, брат, ты ровно Максим из фильма «Выборгская сторона»!

— Точно… «Тучи над городом встали, в воздухе пахнет грозой…»

— Ну ладно, товарищ городской и областной диктатор, ты чего припёрся-то, людей от дела отрываешь? Выпить, что ли, не с кем?

— Да я это… вот что — как всё закончим, порядок наведём… на работу меня возьмёшь?

— Лаборантом, что ли? Пробирки мыть?

— Стану я, доктор технических наук, у тебя пробирки мыть… уж приближенно-количественный анализ как-нито проведу, не забыл пока ещё!

— Ладно, Бонапарт ты наш лиговский… приходи! Замом ко мне пойдёшь, по науке?

— Не-ет… Хочется хорошего, доброго дела… Дал бы ты мне лабораторию!

— Ишь, чего захотел… спокойной жизни? Хренушки. Нам весь рынок красок заново поднимать надо! А то за годы катастройки такой застой начался, что ахнешь…

— Как сказал? Катастройка? Верю… Ладно. Давай, что ли, доставай скорее, чего у тебя в сейфе-то спрятано… небось армянский?

И единственный на сегодняшний час правитель огромной области, от Клайпеды до Пскова и Новгорода, предвкушающе, аппетитно потёр крепкие, рабочие ладони…

Ещё вчера — ответственный работник ЦК КПСС, а нынче — безработный, Николай Зенькович старался во всём искать позитив.

Ну да! Двадцать лет партийной журналистики — коту под хвост… И зарплата за август, судя по всему, тоже накрылась медным тазом.

Сданная в набор книга в «Политиздате» — «Тайны Кремлёвских смертей» — похоже, рассыпана… и где теперь тот «Политиздат»?

Телефоны не отвечают.[84]

Да наплевать. Уеду домой, в Беларусь… Пойду на МТЗ слесарем-сборщиком на конвейер… Руки-ноги есть, голова есть… Проживём!

Трудовую книжку мне бы еще из здания ЦК выручить… Хренушки. Там всё закрыто.

Зато!

Когда еще он мог бы так рано забрать дочку из садика?

А то обычно сидит сложивши ручки, на стульчике в раздевалке, бедняжка, до шести часов, ждёт, когда папа примчится или мама, запыхавшись, прибежит. А злобно шипящая на ребёнка и льстиво улыбающаяся родителям воспитательница демонстративно позвякивает ключами и посматривает на часы, как бы про себя произнося: «Вот не придут твои родители через две минуты — так и знай! Запру тебя здесь, и будешь одна, в темноте сидеть…»