Адмирал Нимиц - Элмер Б. Поттер

Присутствовавшие на обоих совещаниях командования Тихоокеанским и Южно-Тихоокеанским флотами не могли не обратить внимание на резкий контраст между раздраженной, беспокойной атмосферой сентябрьской и уверенного, оптимистичного тона январской встречи. Различие было не просто результатом значительного улучшения перспектив; налицо было очевидное улучшение руководящей политики, которое произошло главным образом благодаря тому, что Хэлси отдал руководящие посты способным людям, которых он искренне поддерживал. Адмирал Нимиц немало помог ему в этом, направив к Хэлси двум самых способных экспертов, кэптена

Редмана и контр-адмирала Уильяма Л. Колхауна, командующего силами обслуживания Тихоокеанского флота. Первый выпрямил линии коммуникации в южной части Тихого океана, а последний разобрался в логистической путанице.

Министр Нокс, который не присутствовал на сентябрьском совещании, отбыл из Южно-Тихоокеанского сектора с некоторыми сомнениями относительно административных способностей Хэлси, но ничуть не сомневаясь в его высоких качествах воина и лидера. Вернувшись в Вашингтон, он любил рассказывать историю про двух военнослужащих, которые прогуливались по коридору и говорили о Хэлси. «Я пошел бы хоть в пекло ради этого старого сукина сына», — сказал один из них и тут почувствовал, как жесткий палец ткнул его в спину. Это был Хэлси. «Молодой человек, — сказал он, — я не такой уж и старый».

Самое бледное впечатление на Нокса произвел темпераментный начальник штаба Хэлси, кэптен Майлс Браунинг. Этот мрачный тип оскорбил Нокса, как, впрочем, и многих других. Во всяком случае, Нокс решил, что Браунинг работает неэффективно, и начал кампанию по его отстранению от должности.

Нокс отметил тяжелую ситуацию с воздушным транспортом в штабе командования Тихоокеанского флота. Он пообещал Нимицу приличный штабной самолет, и вскоре в Перл-Харбор появился блестящий R-5D с отдельной каютой для адмирала и подходящими салонами для штабных офицеров и для важных гостей.

По возвращении в Перл-Харбор 28 января адмирал Нимиц был опечален, узнав об исчезновении самолета компании «Пан Америкен» с несколькими офицерами Тихоокеанского флота на борту по пути к Сан-Франциско. Обломки были в конечном счете найдены в горах Калифорнии. Никто не выжил. Возможно, наиболее ощутимой была потеря адмирала Инглиша, смерть которого потребовала нескольких перестановок в командовании. Контр-адмирал Чарльз А. Локвуд прибыл в Перл-Харбор из Австралии, чтобы заменить Инглиша на посту командующего подводными силами Тихоокеанского флота. Кэптен Ральф Кристи был повышен до контр-адмирала и заменил Локвуда на посту командующего подводными силами юго-западной части Тихого океана.

Острую реакцию Нимица на затопление «Чикаго» к югу от Гуадалканала через день после его возвращения в Перл-Харбор можно объяснить тем, что у адмирала начиналась малярия, хотя это еще не проявилось полностью. С другой стороны, у него были веские причины для гнева, поскольку эта потеря произошла в результате явной некомпетентности со стороны защитников судна. Ночью «Чикаго» подвергся нападению японских самолетов, использовавших осветительные ракеты и плавучие маяки. На следующий день корабль буксировали в ремонтный док, когда вражеские самолеты снова атаковали его и послали его на дно. В это время она была окружена шестью эсминцами и прикрыта боевым патрулем из десяти истребителей с находящегося поблизости «Энтерпрайза». Все вовлеченные суда были обеспечены новыми, суперсекретными снарядами с дистанционным взрывателем, которые были смертельны для самолетов.

Как бы это событие ни потрясло и возмутило Нимица, ничего нельзя было сделать, чтобы вернуть «Чикаго»; но он был настроен по возможности скрыть факт ее потери от общественности и от врага. Он был сильно раздражен, когда главнокомандующий сообщил прессе о потере «Уоспа» прежде, чем мог быть уведомлен кто-либо из семей убитых. Он был встревожен, когда президент — чтобы не быть обвиненным в отказе от плохих новостей перед ноябрьскими выборами — преждевременно объявил о потере «Хорнета». Президентское объявление, возможно, достигло его политической цели, но Нимиц полагал, что это также сообщало японцам, что у американцев остались только с одним, только частично рабочим авианосцем в Тихом океане. После потери «Чикаго», в одной из его редких вспышек гнева, он сказал на утреннем совещании: «Я никогда прежде в моей жизни не говорил так, но если кто-нибудь проговорится о потере “Чикаго”, я расстреляю его!» Немногим позже он уступил малярии и лег в больницу Алеа.

Хотя госпитализация адмирала не была тайной для его штаба, он приказал, чтобы его флаг продолжал развеваться над зданием штаба. Он боялся, что, если о его болезни вообще станет известно, кто-нибудь передаст информацию в Южно-Тихоокеанский штаб и непредсказуемый Хэлси, единственный другой американский адмирал с четырьмя звездами на Тихом океане, мог бы очевидно осуществить прерогативу его старшинства и объявить себя временным главнокомандующим Тихоокеанского флота. Результатом был бы хаос.

Недееспособность Нимица сделала его нетерпеливым и раздражительным. Ламар и Мерсер посетили его в больнице и взяли с собой горшок цветов, чтобы ободрить его. Адмирал принял цветы с благодарностью, но, как это показалось его посетителям, довольно прохладно и с раздражением. После того как они уехали, два посетителя вернулись в коридор, ведущий к комнате адмирала, чтобы взглянуть. Как они и подозревали, злополучный горшок с цветами уже стоял за дверями.

Хорошие новости, дошедшие до Перл-Харбор 9 февраля, сразу помогли Нимицу встать на ноги. Отряды генерала Пэтча, войдя на Гуадалканал с запада, обнаружили только признаки поспешной эвакуации. На острове больше не было ни одного живого японца.

В восточной Новой Гвинее борьба также была закончена. Там генерал Макартур в конце концов направил почти 30 ООО человек, половина из которых были австралийцами, а половина — американцами, против приблизительно 12 ООО врагов, но японцы продержались в Буне до конца января 1943 года. Тогда, наконец, их силы иссякли, как от голода и болезней, так от внешнего давления. В ходе боев в восточной Новой Гвинее погибли 3095 человек со стороны союзников, почти вдвое больше, чем на Гуадалканале.

Адмирал Хэлси в повсеместно распространенных заявлениях называл японцев «ублюдками» и «обезьянами» и продолжал предсказывать скорый конец войны.

Генерал Кенни в сообщении генералу Арнольду более точно отразил оценку союзниками огромных сил противника:

«Я боюсь, что людей, которые думают, что победить японцев после падения Германии будет пустяковым делом, постигнет глубокое разочарование. Чтобы победить, мы должны будем призвать весь наш патриотизм, стойкость, мужество и, возможно, боевой дух или религиозный пыл. Любительскими методами нам этих ребят не разбить. Мы должны стать профессионалами. И еще одно: нет никаких тихих секторов, в которых можно постепенно усиливать наступление, как это было в последней войне. В нашем графике нет никаких передышек. Если уж вы на сцене, придется доиграть пьесу до конца!»

В 7:30 утра, после завтрака и короткой прогулки адмирал Нимиц обычно уже сидел за столом, читая депеши, которые пришли в течение ночи. Сообщения, требующие его внимания, или те, которые он ждал, получали гриф 00 (ноль-ноль), в его штабном указателе. В светлом, полном воздуха офисе адмирала подушки в цветочек на предназначенных для посетителей стульях из расколотого бамбука были подобраны в тон занавескам. К стенам были кнопками прикреплены карты, а на трубе позади стола адмирала висел барометр. Под столом, в ногах у хозяина, обычно лежал шнауцер Макалапа; эту породу посоветовал Нимицу адмирал Спрюэнс. Макалапа слыл неприветливым парнем, но он обожал Нимица и вообще всегда был рядом.